Он ушел никем не побежденный

Я хорошо запомнил это событие, так как оно совпало с празднованием годовщины установле­ния советской власти в Дагестане.

Праздничные мероприятия проводились во всех районных центрах и городах Дагестана, в том числе и в Буйнакске, куда меня зазвал в тот день мой старший товарищ, историк и препода­ватель пединститута Хизри Арсланбеков. Празд­ник был проведен на высоком торжественном уровне. Атмосфера была приподнятая, кругом царили единение и единодушие… Было много выступлений: с молодежью делились своими воспоминаниями участники революционных со­бытий, Гражданской и Великой Отечественной войн… Среди почетных гостей выделялась стат­ная фигура выдающегося Сали Сулеймана. На нем был плащ пепельного цвета, мягкая байко­вая рубашка навыпуск, перетянутая в поясе да­гестанским ремешком с серебряными вставка­ми; галифе, заправленные в мягкие сапоги. Вид у него был монументальный и сразу бросался в глаза.

Ему в это время было уже за девяносто, но он не выглядел на свои годы. Лишь белая как снег голова и легкая сутулость выдавали его возраст и груз прошлого.

Едва закончились праздничные мероприятия – вся спортивная молодежь сразу же устремилась к Сали Сулейману. Крепкие рукопожатия, вос­хищенные взгляды, восторженные восклицания посыпались на ветерана нашего спорта со всех сторон.

Видя такое внимание, тамаза не хотел от­делаться общими словами – отвечал на все во­просы обстоятельно, часто оживляя свою речь тонким юмором и шутками. В основном вопросы касались его спортивного прошлого, поездок по стране и миру, громких побед и высоких наград. Глядя, как они увлеченно беседуют между собой, подошли поближе к этому кружку и мы с Хизри Арсланбековым. Увидев его, Сали Сулейман, хорошо знакомый с ним, приветливо улыбнулся, кивнул.

– И ты здесь, мой друг? – сказал он по- кумыкски и приобнял его за плечи.

Показав всем своим видом, что он не может не уделить этому человеку отдельного внимания, Сали Сулейман как бы взял паузу в своих устных мемуарах и все с пониманием отнеслись к этому жесту великого спортсмена.

– Ну-ка, Хизри, – хитро подмигнув стоящим полукругом слушателям, сказал Сали Сулейман, — задай ты свой вопрос. Я знаю, что у тебя обычно бывают очень каверзные вопросы…

Хизри не заставил себя долго уговаривать.

– Сулейман-агай, – почтительно обратился он к нему, – расскажи нам, пожалуйста, о Ал-Клыче, это всем будет интересно послушать. Не правда ли? – обвел он взглядом собравшихся. Все сразу оживились, стали поддакивать, присоединяясь к просьбе Хизри.

– Что ж, – ответил Сали Сулейман, разгладив свои седые усы, – раз вы так просите, расскажу…

Он немного помолчал, как бы освежая в памя­ти эпизоды, связанные с Ал-Клычем и начал свой рассказ. Все разом смолкли и, как говорят, стали само внимание.

– За свою долгую спортивную жизнь я побывал во многих странах мира, – начал Сали Сулейман, – встречался с очень многими известными и на­чинающими борцами и силачами цирка. Жизнь моя, скажу откровенно, была богата на разные неожиданные, приятные и не очень события и происшествия. Но скажу честно, что среди всех этих ярких фигур самое сильное впечатление на меня произвел Ал-Клыч. Прежде всего, поража­ла его внешность. Невысокого роста, он вместе с тем казался настоящим богатырем. Внутренняя сила, мощь, энергия придавали облику Ал-Клыча вид колосса, великана, титана. При этом от него не исходило угрозы, опасности. От него веяло духом человечности и доброты, как это свой­ственно всем физически сильным людям. Еще хочу отметить, что в облике Ал-Клыча было что-то характерно восточное, турецкое, что ли: смуглый цвет кожи, круглая голова, крючковатый нос. При одном взгляде на него становилось понятно: этот человек не славянин – он родом с Востока, или как минимум с юга. А самое главное – глаза: жи­вые, быстрые… Казалось, что в них обязательно отражается каждая эмоция, каждая мысль, воз­никшие в этой падкой до жизни, пылкой и по- восточному жизнерадостной душе…

Признаюсь вам, что его образ, излучающий силу и внутреннюю красоту, навсегда врезался в мое сознание как образец настоящего челове­ка и мужчины! Борцы, спортсмены кажутся всем простаками, ходячей горой мышц. Но это мнение не всегда бывает справедливо. Например, Ал- Клыч, несмотря на то, что «академий» не кончал, был очень даже одаренным, любознательным человеком. Интересовался языками. Прилично владел турецким, русским, само собой. А чтобы приветствовать зрителей при выходе на ковер, он выучил несколько фраз на французском и не­мецком языках, которые в те времена особенно котировались в России, и всегда обращался с ними к залу.

Ну, с турецким языком понятно – во-первых, он очень схож с кумыкским, во-вторых, одно время Ал-Клыч выступал за сборную Турции, подолгу жил в Стамбуле, был женат на турчанке, очень красивой и гостеприимной женщине с хорошими манерами. Я могу судить об этом, потому что был у них в гостях в Стамбуле… Были ли у него дети от турчанки? Не знаю… Гостя у него, я детей в доме не заметил, сам он про детей не упоминал, а спросить я не догадался. Так что, выучиться ту­рецкому Ал-Клычу не составило большого труда. Фразы на французском он, видимо, освоил в тот период, когда выступал за сборную Франции… Правда, не под своим именем, а как Франсуа Рубинэ. Эти факты упоминает в своих мемуарах Иван Поддубный… Я вас не утомил? – с улыбкой спросил нас Сали Сулейман, прервав свой рас­сказ.

– Нисколечко! – ответили мы в один голос. – Лишь бы вы, Сали Сулейман-агай, были в по­рядке.

– Я-то в порядке, – заверил он. – Вспоминать об Ал-Клыче – для меня не труд, а великая ра­дость…

… Борьба в те времена была не то что нынче — требовала огромной выносливости: бороться надо было до победного конца, до изнеможе­ния, до упаду! Таковы были требования цирковой борьбы. В цирке не нужна быстрая победа, а нуж­но обеспечить зрителям яркое, захватывающее и долгоиграющее зрелище. И без выносливости тут было никак не обойтись.

И в этом отношении Ал-Клыч имел перед дру­гими мощное преимущество. Дело в том, что он прошел такую школу физической подготовки… домашнюю! И деревья рубить ему приходилось, и камни таскать, и с упряжкой коней управлять­ся. А первым его тренером был отец – работяга из работяг, строгий, требовательный, скорый на наказание. Конечно, он не готовил его в борцы, а просто заставлял работать до седьмого пота – ради куска хлеба для семьи, ради скромного достатка… А получилась такая выучка, закалка, что весь мир до сих пор восхищается силой Ал- Клыча.

В общем, с выносливостью у него проблем не было – он мог бороться три часа кряду. Не нра­вилось ему только, что в цирке это приходилось делать иногда понарошку, умышленно затяги­вать миг победы, чтобы растянуть удовольствие зрителей. Вообще, любая фальшь, ухищрения, уловки были ему органически чужды. Игры в поддавки, умышленные затяжки и специальные эффектные падения на публику – все это ему не нравилось. Его честная прямодушная натура от­вергала всякие хитрости и уловки, не говоря уже о «договорных» схватках, когда борцы, ублажая зрителей, лицемерно тянули с окончанием боя. Но было одно условие, которое очень нравилось Ал-Клычу в цирковой борьбе – это признание по­бедителем того, кто положил противника на обе лопатки, буквально припечатав его спину к ковру. Для этого требовалась недюжинная физическая сила, а этого добра, как я уже сказал, Ал-Клычу было не занимать.

Между прочим, он обладал не только невидан­ной физической силой, но и ловкостью барса. У Ал-Клыча была очень неудобная для соперника манера борьбы: быстрый, юркий, стремитель­ный, он моментально захватывал инициативу и навязывал сопернику свой рисунок схватки. Бо­роться с ним на равных мог далеко не каждый. В руках его была необычайная, небывалая, можно сказать, нечеловеческая сила! Если ему удава­лось обхватить соперника за туловище, то вы­рваться из этой мертвой хватки уже было невоз­можно никому. Эту хватку специалисты прозвали «Петля удава». Поэтому борцы, которые выходи­ли на ковер с Ал-Клычем, делали все, чтобы не угодить в эту самую «петлю». Удивительно, но сила его с годами не таяла, а наоборот, возрас­тала.

– А как он этого добивался, Сулейман-агай? – спросил кто-то. – Может, у него был свой секрет?

– Конечно, у него был секрет! – с лукавой улыб­кой подтвердил рассказчик. – И он мне его од­нажды раскрыл. А я его сейчас раскрою вам…

Слушатели аж подались вперед, так им хо­телось узнать секрет вечной силы великого Ал- Клыча.

– Он обладал очень здоровым аппетитом и ел всю жизнь одно только козлиное мясо! Вот и весь секрет! Так что, запомните хорошенько этот се­крет Ал-Клыча, – с улыбкой добавил он.

Мы так и не поняли, шутит Сали Сулейман или говорит всерьез. Но его совет запомнили на­крепко…

– Однажды… это было в Стамбуле, – вернулся ветеран к своим воспоминаниям, – Ал-Клыч по­казал номер, который просто потряс всех зри­телей. Происходило это на большой поляне, где в тот раз был разбит цирковой шатер. К обеим рукам Ал-Клыча привязали два толстенных ка­ната, концы которых были приторочены к двум огромным быкам в возрасте четырех-пяти лет. По команде два погонщика стали с силой бить бичом по спинам быков так, чтобы они тянули ка­наты в разные стороны. Быки в ярости от жесто­ких ударов рвались один вправо, а другой влево; канаты были натянуты, как струны. Казалось, они звенели от натуги. И вот Ал-Клыч стал медленно сгибать руки в локтях. Быки, почувствовав натя­жение, стали рваться еще сильнее. Однако руки силача медленно приближались к его груди. Еще одно усилие, еще один толчок – и ладони Ал-Клыча сомкнулись замком. Погонщики били по спинам быков изо всей силы, но те не могли сдвинутся с места, буксовали, как два грузовика. Тогда к канатам подошли два рослых молодца с ятаганами в руках, размахнулись и разом удари­ли по натянутым канатам. Быки, как пущенные из лука стрелы, покатились в разные стороны. Испуганно вскочив на ноги, они пустились на­утек через расступившуюся перед ними в разные стороны толпу. Несколько минут стояла мертвая тишина. А потом площадь, заполненная толпой в 500-600 человек, взорвалась аплодисментами и криками восторга. «Великан тюрк баласы! Вели­кан тюрк баласы!» – скандировала толпа.

Многие бежали к Ал-Клычу, чтобы посмотреть на него вблизи, чтобы, если удастся, дотронуть­ся до него – так все были восхищены номером, который он им только что показал. Забегая впе­ред, скажу: после него никто этот номер не пы­тался повторить, ибо это был крайне опасный, как говорят смертельный, номер. Быки были та­кого веса и мощи, что человеку послабее, чем Ал- Клыч, запросто могло оторвать руки…

Люди, слушавшие Сали Сулеймана затаив ды­хание, особенно молодые, были в полной эйфо­рии. Действительно, номер был столь эффект­ный, что даже в пересказе производил ошелом­ляющее впечатление.

Затем Сали Сулейман рассказал о битве Ал- Клыча со львом, которая произошла еще до ре­волюции в цирке Санкт-Петербурга. Шкура по­бежденного им льва висела на стене его дома в Буглене.

– Ал-Клыч говорил мне, – вспоминал Сали Су­лейман, – что бороться со львом ему было очень тяжело. Но не столько из-за его туши и острых когтей, сколько из-за вони, которая шла у него изо рта и от шкуры. Все же, преодолев себя, Ал- Клыч взял этого царя природы в свою коронную «мертвую петлю» и задушил в объятьях.

Слушатели только крутили головами: им не ве­рилось, что человек способен задушить льва. Тем не менее, это была чистая правда.

А закончил свой рассказ Сали Сулейман уди­вительными словами:

– В цирках, в борцовских кругах, восторгаясь победой могучего дагестанца, добавляли: «По­сле Геракла мир не знал человека сильнее, чем Ал-Клыч!» За такое короткое время про все до­стижения Ал-Клыча рассказать невозможно. Для этого понадобилось бы неделя. В другой раз, если буду жив, расскажу вам, как он восхищал зрителей в Китае, Иране и в других странах.

Примерно так звучал рассказ Сали Сулеймана про Ал-Клыча. Я передал вам его своими слова­ми по памяти, но уверен, что ничего не упустил и не переврал.

С того времени я так увлекся личностью Ал- Клыча, что стал собирать любые сведения о нем как о спортсмене и человеке. Попались мне как- то брошюры об Ал-Клыче, написанные Адилгире­ем Гаджиевым, нашим известным ученым, док­тором исторических наук. После их прочтения мне захотелось встретиться с ним и побольше разузнать о судьбе легендарного борца. Историк любезно отозвался на мою просьбу, уделил мне довольно много времени, поведал массу инте­реснейших вещей о нашем знаменитом борце. В конце нашего разговора, уже прощаясь, он сооб­щил, что в Москве живет один человек, который хорошо знал Поддубного. Это известный борец, заслуженный тренер СССР Александр Григорье­вич Мазур. Он многое знал про Ал-Клыча по рас­сказам Поддубного, с которым Мазур был лично знаком и даже написал о нем книгу. А. Гаджиев, будучи в Москве, отыскал и встретился с ним, но тот так ничего и не рассказал. Со словами, что, «может, тебе повезет больше», он передал номер его домашнего телефона (я и теперь помню эти несколько цифр: 153-4127).

В 1990 году, в мае, я оказался в Москве. Конеч­но же, я стал названивать Александру Григорье­вичу. Не сразу, но он все же взял трубку. Я пред­ставился, объяснил ему цель моего звонка, про­сил о личной встрече. Однако Мазур, сославшись на сильную занятость, во встрече мне отказал. Я не стал настаивать, однако предупредил его, что в каждый свой приезд буду пытаться встретиться с ним. Он промолчал, но я чувствовал, как он улы­бается на другом конце линии. И действительно, спустя два года, в 1992 году, я снова оказался в Москве. Звоню. Представляюсь. «А-а, – слышу на другом конце, – это опять ты, дагестанец!» – «Он самый! – отвечаю. – Как насчет встречи? Хотя бы минут на десять…» – «Ну, ладно, – говорит Мазур, – вижу, что от тебя просто так не отделаться».

Условились встретиться на следующий день в три часа дня на Красной площади, возле Истори­ческого музея.

Радости моей не было предела, и на другой день я, раньше назначенного срока на полчаса, уже топтался около фасада здания Историче­ского музея. Ровно в три часа подошел рослый, спортивного сложения мужчина в клетчатой ру­башке и с перекинутым через руку пиджаком. Я почему-то сразу понял, что это Мазур и смело шагнул к нему навстречу. Узнал меня и он. «А, дагестанец! – обратился он ко мне по моей этни­ческой принадлежности. — Заждался?» – «Да нет, уважаемый Александр Григорьевич, вы пункту­альны, как часы». – «Есть маленько, – отозвался он с удовлетворением. – Не люблю людей за­ставлять ждать себя. Но и сам ждать не люблю». – «Я так и понял!» – сказал я и мы двинулись к ал­леям Кремлевского парка.

– Борца Ал-Клыча лично я не знал, – начал свой рассказ Александр Григорьевич, – но слы­шал о нем от Поддубного, который не раз встре­чался с ним в жизни и пару раз на ковре. Одна такая встреча проходила в 1903 году, в Петер­бурге, накануне чемпионата мира по греко-рим­ской борьбе в Париже. Отбор на этот чемпионат был очень строгий. Российское атлетическое общество проводило его при закрытых дверях. Претендентов было около пятнадцати человек, а выбрать надо было одного. Два дня шли эти соревнования при пустых трибунах. Иван Мак­симович и Ал-Клыч были последней парой, вы­бирать надо было из них двоих. Вернее, побе­дивший автоматически попадал на чемпионат. «Скажу тебе откровенно, – говорил мне Иван Максимович, – никогда я не испытывал такой упорной, жесткой, с полной отдачей всех сил борьбы!..»

Да, видать, это была борьба не только в пря­мом, спортивном смысле, но и в переносном, когда два одинаково могучих, волевых, несги­баемых духа сошлись, чтобы доказать свое право быть первым и единственным. Конечно, все желали победы Поддубному, но ее одержал Ал-Клыч. Однако руководством атлетического общества было принято решение, что в Париж поедет Поддубный. Это было чисто политиче­ское решение, оно было несправедливое, что и подтвердилось в столице Франции: Иван Макси­мович там проиграл… победил француз Рауль ле Буше. Правда, год спустя Иван Максимович взял реванш у него – в Германии…

Александр Григорьевич замолчал, видно, по­трясенный давним воспоминанием. Я молча шел рядом с ним, стараясь не нарушать его безмол­вие. Меня самого тоже обуревали эмоции…

– Конечно, ваш земляк был страшно обижен на такую несправедливость со стороны спортивно­го руководства империи. Но что он мог поделать? Чем ответить? Однако Ал-Клыч нашел ответ: он стал выступать за сборную Франции, Турции и других стран, и его победы шли в копилку этих спортивных держав. Выпал ему еще один случай «отомстить» шовинистам от спорта: в 1910 году Французская лига классической борьбы догово­рилась с российскими коллегами о проведении в Петербурге схватки двух великих борцов. Не сразу, но русские согласились, правда, с усло­вием, что матч будет проходить без зрителей. Поддубный, конечно, был хорош, но рисковать честью мундира чиновники российской империи не захотели. И не напрасно: Ал-Клыч за 45 минут одержал над Иваном уверенную победу, с удо­вольствием выполнив столь любимое им условие греко-римской борьбы: припечатав Ивана к ковру обеими лопатками. Иван, правда, не подал виду, даже проявил спортивное великодушие – вручил победителю свой пояс чемпиона мира. Это была та самая схватка, после которой Ал-Клыча и ста­ли называть «чемпионом чемпионов»…

Рассказал Александр Григорьевич еще один эпизод, переданный ему самим Поддубным.

Выглядит он неправдоподобно, но в знак ува­жения к памяти Ивана Максимовича я приведу здесь и его.

– Эту историю поведал мне сам Иван Макси­мович, — начал свой рассказ Александр Григорье­вич. – Произошла она в 1908 году в Париже, куда Поддубный приехал то ли на сборы, то ли на вы­ступление… Ал-Клыч тоже находился в это время в Париже. Он готовился к чемпионату мира, ко­торый должен был пройти в том же году в Вене. Подготовка шла по графику и, как говорится, ни­что не предвещало каверзы… Вдруг к продюсеру Ал-Клыча является некий высокопоставленный чиновник от имени президента Франции Арман­да Фальера с просьбой, чтобы могучий кавказец сделал первому лицу Франции небольшой пода­рок. «Какой же именно?» – поинтересовался тот. «Такой же, какой он сделал в 1901 году российскому императору Николаю II».

– «А-а… – задумался продюсер.

– Понимаю… Позвольте, я спрошу у него…» Речь шла ни много ни мало о схватке со…львом ! Ибо именно такой подарок сделал в свое время русскому царю не­сгибаемый дагестанец. Конечно, Ал-Клыч согла­сился. И не только из уважения к президенту, но также веря в свои силы и в свою звезду. Обсуди­ли все условия. Назначили дату… И вот этот день наступил. В урочный час Ал-Клыч вошел и встал в центре огороженного металлической решеткой не очень-то просторного круга. Вдруг в первом ряду он заметил своего знакомого борца Ивана Поддубного, широко улыбнулся ему и помахал рукой. Иван в ответ потряс кулаками, мол, дер­жись… Внутри решетки стояла клетка, где ме­тался голодный лев. Работники цирка, разжигая ярость зверя, дразнили его, тыча ему под нос большим куском мяса, пахнущего кровью. Улучив момент, они подняли дверь клетки и быстро выш­ли из металлического круга. Президент Франции сидел в первом ряду. Он пристально смотрел на происходящее. Было видно, что он нервнича­ет. Волнение бродило и по всему залу. Наконец, лев, поняв, что он может выйти из клетки, шаг­нул наружу. Зал замер. Лев, помотав головой, наконец уставился на человека, отрыто стоявше­го напротив него. Казалось, он недоумевал, по­чему тот не дрожит, не убегает… И вот раздался грозный рык и лев бросился прямо на Ал-Клыча. Выставленная вперед как щит левая рука атлета остановила его на лету. Сдерживая зверя левой рукой, Ал-Клыч быстро нанес ему несколько уда­ров по животу правой.

Удары были такой силы, что лев упал на спи­ну и немного замешкался, вставая на лапы. И вот – новый резкий бросок. Прямо на грудь ат­лета. Но тот даже не дрогнул. Он схватил льва обеими руками за горло и повалил наземь. Сев на лежавшего навзничь зверя верхом, Ал-Клыч стал душить его. Вид у атлета был такой, что, ка­залось, он сам озверел от ярости, охватившей его в пылу борьбы. Через несколько минут зверь испустил дух, и Ал-Клыч, тяжело дыша, встал на ноги. На его груди были видны следы львиных когтей, которые кровоточили. В крови была и его левая рука. Цепко схватив льва за лапу, он, ша­таясь, подтащил его к месту, где находилась ложа президента Франции. Арманд Фальер легко под­нялся с кресла в полный рост и, стоя, начал апло­дировать победителю. Зал поддержал лидера Франции с такой силой, что, казалось, от грома распадется клетка, где произошло это невероят­ное событие….

За этот невиданный подвиг президент лично наградил Ал-Клыча высшей наградой Франции, а также вручил ему большую сумму денег. Там до сих пор помнят об этой схватке человека со львом. Впечатлительные французы, восхищаясь, говорили потом, мол, этот кавказец играл со львом, как с кошкой… После этой схватки со львом Ал-Клыч не участвовал в чемпионате мира, кото­рый проходила в Вене в 1908 году.

Встреча наша вместо 10 минут растянулась до полутора часов. Александр Мазур много чего рассказал мне о себе, о Поддубном, но меня больше интересовала информация о моем зем­ляке – Ал-Клыче Хасаеве. Поблагодарив моего собеседника, пожелав ему всех на свете благ, я распрощался с ним и отправился в гостиницу.

Да, я многое узнал об Ал-Клыче от Алексан­дра Мазура, но неизвестного оставалось боль­ше. Дело в том, что в архивах найти материалы о спортивной жизни нашего атлета почти невоз­можно – признанный Советской властью «вра­гом народа», он был расстрелян в 1920 году, после чего подвергся также и информационной репрессии. Архивные материалы, фотоснимки, касающиеся Ал-Клыча, были изъяты и уничто­жены сотрудниками НКВД, причем не только в Дагестане. Имя легендарного атлета, перво­го профессионального борца Дагестана, было предано полному насильственному забвению. Из вещественного наследия — на полках КГБ пы­лится лишь несколько письменных документов, да одна фотография Ал-Клыча. Остались лишь устные воспоминания вроде тех, что рассказал нам в далеком 1970г. Сали Сулейман, в 1992г. – Александр Мазур, что сохранилось в памяти ста­риков-родственников и вошло в народные пре­дания и легенды. Однако среди этих памятников есть один, без которого наш рассказ об Ал-Клыче будет неполон. Я имею ввиду согнутые им в спи­раль-дугу два рельса. Это было сделано им нака­нуне смерти, когда его вели на расстрел. Борец попросил конвойных дать ему возможность оста­вить что-нибудь на память своему народу и ис­пользовал для этой цели два рельса, валявшихся там же. Еще в 1970-е годы их видели на скале в Буглене. Потом один из них куда-то бесследно пропал. Второй, к счастью, в настоящее время хранится в музее селения Буглен. Надеемся, что «пропавший рельс» владелец этого уникального памятника вернет в Министерство спорта, ибо он является достоянием всего народа.

Последним человеком, который видел Ал- Клыча живым, по словам Магомеда Мамаевича Джамбулатова, был Иса Шихсаидов. Происхо­дило это в Буглене, когда туда в марте 1920 года приехал Коркмасов с двумя товарищами для передачи сиротам и неимущим материальной помощи. После церемонии он взял атлета под руку. Затем они отошли в сторону, доверительно беседуя. Коркмасов убеждал Ал-Клыча держать­ся подальше от политики.

– Ал-Клыч, ты береги себя. Политика, война – это не для тебя. Ты рожден для спорта, для цир­ка, для достижений. Вокруг тебя много молоде­жи. Сплоти их, веди в будущее, обучай секретам спорта. Нам надо построить дворец спорта, цир­ковую арену…

– А где деньги взять, Джалал? – оживился Ал- Клыч при этих словах.

– Государство даст. Под твою славу, твой опыт и знания деньги легко найдутся. Ты много сделал для прославления Дагестана, но можешь сделать еще больше.

Ал-Клыч выглядел воодушевленным. Коркма­сов тепло, по-приятельски пожал ему руку, про­щаясь. Он торопился в Шуру на какое-то меро­приятие, помахав своему знаменитому товарищу покинул Буглен.

Это была их последняя встреча: вскоре Ал- Клыча расстреляли.

Гусейн Адилов