Вспоминая Расула Гамзатова
На днях я прослушал диалог двух самых влиятельных… как все уверяют… блогеров Дагестана — Рамазана Исрапилова и Шамиля Хадулаева, которые в последнее время все чаще блокируются на информационном поле, трактуя и давая оценки событиям из самых разных сфер и направлений. В этот раз дуэт замахнулся на святая святых дагестанской литературы — Расула Гамзатова.
Прежде всего, обращает на себя внимание, что критичность оценок собственно юбилея, верней, материальных расходов на него, понесенных государством, носит неожиданно жесткий характер. Это удивляет, так как косвенно, рикошетом, эти нападки бьют и по самому юбиляру, который, повторяю, является на сегодняшний день символом Дагестана, его, говоря языком православных, иконой. Что же побудило двух популярных блогеров пойти на этот неоднозначный шаг. Особенно это касается соплеменника Расула Гамзатова Шамиля Хадулаева, ведь если Рамазану Исрапилову это может сойти с рук в связи с тем, что он даргинец, то Хадулаев рискует попасть под шквал критики своих соплеменников, мол, не гоже нападать на своего, тем более – на такого, на котором, наряду с Шамилем и Хабибом, сегодня зиждется авторитет аварского народа.
Учитывая твердую, весьма похвальную в условиях Дагестана, сплоченность, солидарность, взаимопомощь горцев, поступок Хадулаева может быть истолкован ими негативно – со всеми вытекающими для него последствиями.
Что касается г-на Рамазана, то он может быть атакован не только с позиций горской солидарности, но и в связи с его очень жесткими и, извиняюсь, бесшабашными нападками на религию, на ислам. Именно на религию! Религиозный элемент, чье влияние в Дагестане растет год от года, может закрыть глаза за критику в адрес муфтия, которая звучит у нас довольно часто, но он-то критикует не муфтия, он совершает нападки на собственно ислам, что, надо признать, чревато. Более того, это неразумно, ибо сам Маркс признавал, что религия – это опий, а опий, если отбросить гордыню, серьезно облегчает наши душевные боли и страдания. Пока человек таков, каков он есть ныне, нам без этого опия не обойтись.
Что же касается нападок этого дуэта на Расула Гамзатова, то это не только не патриотично, но и неблагодарно. И даже их якобы забота о сохранности бюджетных денег, избыточно потраченных на юбилей Гамзатова, не оправдывает их. Разве мало в Дагестане политических пигмеев, укравших у государства гораздо больше денег, чем оно потратило на юбилей Расула Гамзатова?! Об этом они сами знают лучше меня…
Расулу было не чуждо великодушие, что я испытал на себе.
Однажды я, полушутя, написал, что Расул Гамзатов – это муха, из которой советская власть сделала слона… Он обиделся, о чем мне стало известно, и я напросился к нему в госпиталь, где он в то время находился. Он меня принял и мы довольно долго с ним беседовали. Я объяснил ему появление обидевших его слов, повторю это для вас. То был ремейк ходившей в писательской среде эпиграммы Сергея Михалкова про Корнея Чуковского: «Он (Чуковский.-Б.У.) – автор «Мухи-Цокотухи»,/И удивляется страна,/Что двадцать лет из этой мухи,/Чуковский делает слона!».
Расул посмеялся и, махнув рукой, простил меня, что мог сделать только воистину великодушный человек и великий поэт!
А чего стоят его строки о родном языке, которые служат мощной защитой наших всех языков Дагестана? «Если завтра мой язык исчезнет,/То я готов сегодня умереть!». За одни эти строки Расулу можно простить многие его подлинные и приписанные грехи и прегрешения. Сегодня, когда языки малых народов России находятся на грани исчезновения, эти строки приобретают особую ценность, становятся орудием борьбы за их сохранность и развитие. В ходе той нашей долгой госпитальной беседы, Расул Гамзатович с упоением говорил, что в аварском языке есть нечто сакральное, нечто уникальное среди всех дагестанских языков. И я, нисколько не сомневаясь в правоте его слов, лишь возразил ему кротко, что то же самое я могу сказать про кумыкский язык. «Маладэц!» — сказал он и крепко пожал мне руку. В ходе этой встречи произошло еще одно чудесное событие, о котором я напишу в следующий раз.
