(к 100-летнему юбилею)
Наби Садыкович один из крупных, ярких дагестанских композиторов, народный артист РСФСР, заслуженный деятель искусств России родился 14 октября 1921 года в одном из живописных мест Дагестана — селении Верхнее Казанище Буйнакского района Дагестана. Этнографы утверждают, что характер народа, его трудовые и досуговые особенности формируются под непосредственным влиянием природы, окружающей среды, традиций и исторических преданий. В этом плане селение Верхнее Казанище, расположенное в предгорье, на подступах к высочайшим вершинам Большого Кавказа, представляет собой уникальное место – срединную точку, соединение спокойного нрава равнины и порывистого норова горных круч, быстрых горных рек…
Народ здесь живет деятельный, с ровным, степенным, степным характером, но при этом достаточно самолюбивый и способный на скорые, энергичные действия, если того требуют обстоятельства, их честь и достоинство…
УЧЕНИКИ ЗВАЛИ ЕГО «БАТЕЙ»
И те, кто близко знал Наби Дагирова, согласятся с тем, что он являл собой наиболее яркий пример единства двух этих стихий: степной — сдержанной, сосредоточенной, стянутой внутрь, и горской – взрывной, стремительной, направленной вовне. Спокойный до флегматичности, собранный, немногословный, Наби Садыкович воздействовал на окружающих одним своим видом, обликом. «Я не помню, чтобы он когда-нибудь повышал голос на уроках, — вспоминает музыкант Хан Баширов. — А уж о том, чтобы ученика задеть или обидеть… о том не могло быть и речи! Одно присутствие этого утонченного, интеллигентного человека благотворно влияло на нас. И слов не нужно было. Между собой мы – и отличники, и двоечники, и хулиганы (бывали и такие), и приличные учащиеся – называли его «батей».
Это сугубо армейское прозвище, несмотря на полное несходство с его внешностью и поведением, тем не менее, точно выражало суть его личности в отношении к людям младше него, зависимым от него. Он никогда никому не давал почувствовать, что имеет власть над ним. Причину этого я вижу в том, — обобщает профессор, — что он сам любил свободу, сам выше всего ставил независимость личности, какое бы положение та не занимала…».
Схожие мысли высказывает и другой его ученик, композитор Камильпаша Алескеров: «Он был очень спокойным, уравновешенным человеком. Сделал ученик задание – хорошо, похвалит… Не сделал – выяснит почему, подскажет, как справиться с заданием в другой раз… Никогда не ругал нас, не повышал голос. Давал возможность размышлять, осмысливать свои поступки каждому самостоятельно…».
Мягкий, доброжелательный, неторопливый в жизни — в творчестве Наби Садыкович проявил себя, как композитор решительный и разносторонний. Более того, как следует из оценки его ученика пианиста Хана Баширова – с новаторской жилкой. Особенно в симфонической музыке, в которую он внес значительный вклад. Новаторство – это, по существу, тот же авантюризм, тот же порыв к неизвестному, рывок к неизведанному. Но с исключительно благими намерениями. И этот порыв был в натуре Наби Дагирова, но словно конь, стреноженный воспитанием и тренировкой, проявлял себя лишь в той мере, в какой позволял ему хозяин.
Отсюда не удивляют слова Алескерова, что Наби Садыкович был очень деятельным, можно даже сказать, одержимым руководителем. Особенно ярко это проявилось во время его руководства Дагестанским государственным ансамблем песни и танца. Главные успехи этого коллектива пришлись на годы его руководства им. Он никогда ни на кого не полагался, брал всю ответственность на себя, а это, учитывая, что результат зависел от всего коллектива, обязывало его быть строгим и требовательным к другим. В те времена коллектив Ансамбля песни и танца Дагестана славился, гремел даже больше, чем сегодня гремит «Лезгинка». Но начальство обошлось с ансамблем по-своему…
ЧТОБЫ ЛЮДЬМИ СТАЛИ!
Да, конечно, ответственность за конечный результат деятельности ансамбля обязывала его быть твердым и требовательным. Но то, что он, несмотря на всю свою мягкость, с этим обязательством блестяще справлялся, говорит о том, что в его натуре имелся и большой потенциал принуждения к порядку, к дисциплине, к результативности работы и всего дела.
Это его уникальное качество – придание ускорения рождения музыки через сдерживание процесса ее творения – отмечали многие. В частности, один из его учеников, композитор Валерий Шаулов, вспоминает один очень значимый в этом отношении эпизод: «Однажды я пришел к Наби Садыковичу и говорю: «Вот начал писать фортепианную пьесу и застрял. Не могу закончить, не идет». Он мне говорит: «Отдохни неделю». Я ему объясняю, что мне надо в срок сдать. А он опять это слово повторяет: «Отдохни!». В общем, я так и сделал. Не прошло и недели, как я сидел и просто слушал музыку и вдруг, словно стукнуло что-то мне в голову, я сел за стол и тут же дописал то, что не давалось до сих пор. Вообще, сказать, что он для меня был просто учитель, значит, ничего не сказать. Для нас он был больше даже, чем отец».
Но он мог по-отечески и наказать, и преподать урок. Тот же Шаулов вспоминает такой характерный в этом плане случай. «Мы учились тогда на последнем курсе. Наби Садыкович отсутствовал два месяца с начала учебного года, и мы, решив, что на ноябрьские праздники его тоже не будет, разъехались кто куда. Приезжаем и видим приказ: «Всю группу теоретиков четвертого курса исключить». Конечно, нас не исключили, но Наби Садыкович имел со мной очень строгую беседу: «Ты во всем виноват! – сказал он мне. – Ты единственный парень в группе и обязан был удержать их от такого шага». Впоследствии, когда я как-то напоминал ему этот случай, он всегда повторял: «Если бы я вас не наказывал, вы людьми не стали бы…».
Так могли бы сказать, да и говорили про Наби Дагирова, многие его ученики! О чем это свидетельствует? Об огромной человечности композитора, его бескорыстии, щедрости его души, величии его сердца.
ПОСЛЕДНИЙ ДОЛГ — МАЛОЙ РОДИНЕ!
Очень многое еще можно было бы рассказать о малой родине Наби Дагирова. Она того заслуживает. Да он сам о ней рассказывал всю жизнь на языке музыки. Однажды Александра Блока, выступавшего с чтением своих стихотворений, попросили из зала: «Прочитайте стихи о России!». На что поэт ответил: «Это все о России!». Так же мог бы сказать о своем творчестве и Наби Дагиров. Правда, воспевал он ее не прямо, не называя по имени, но вся его музыка дышала ее обаянием, красотой и историей. Неслучайно последним его произведением стала опера «Клинок Базалая», оружия, прославившего Верхний Казанище на весь мир. Достаточно привести оценку известного кавказоведа и участника многих кавказских походов российской армии В. Потто, писавшего, что «на Кавказе лучшими произведениями считались шашка Гурда и кинжалы старого Базалая». Со слов краеведов известно, что «за кинжалами Базалая-отца в Верхнее Казанище приезжали из Грузии, России, Турции, Ирана. В Государственном историческом музее в Москве хранятся работы. Также в музее Кавказского оружия, что в Москве, хранится одна его работа Базалая-отца и внука. В 1851 г. базалаевские кинжалы экспонировались на Лондонской выставке. В роду Базалая были мастера и по изготовлению огнестрельного оружия. В 1987 году в Швейцарии с аукциона продали базалаевский кинжал за 7 миллионов долларов…».
Кроме всего прочего, этот факт указывает и на патриотизм Наби Дагирова, который счел своим долгом создать произведение, посвященное, как сказали бы сегодня, бренду, олицетворявшему творческий потенциал его малой родины.
НАЧАЛ ПУТЬ С ВАЛТОРНОЙ
К музыке Наби Дагиров приобщился рано, еще в детском возрасте. Уже в 13-летнем возрасте, в 1934 году, он поступил в Махачкалинский музыкальный техникум, где обучался по классу валторны. Это удивительный духовой инструмент, происшедший, как сообщается в справочнике, «от охотничьего сигнального рога». Ограниченный звукоряд компенсируется в нем за счет натуральности звучания и, образно говоря, «ручного управления» тоном и тембром инструмента.
Валторна – продукт европейской музыкальной культуры: там родился, там совершенствовался, там получил признание. Даже в России он смотрится, как пришелец, а уж про Дагестан – нечего и говорить! Так почему же Наби Дагиров, простой кумык из Верхнего Казанища выбрал именно его для освоения и реализации с его помощью своего мироощущения? Ведь в мире нет ничего случайного, о чем, кстати, не любивший философствовать Дагиров, говорил иногда и сам. Может, вам покажется странным мой ответ, но, по-моему, между ними есть ряд сходств, главное из которых – некая округлость, – в толстовском смысле этого слова, отсутствие углов и заусениц. Помните, как подчеркивал Толстой это свойство Платона Каратаева?! Круг – это символ совершенства, и хотя Наби Дагиров сам возразил бы против такого определения в отношении себя, но я готов применить его к нему. Согласятся со мной и многие другие. Все подчеркивают скромность, предупредительность, исключительную корректность поведения Наби Дагирова, а это и есть черты, которые делают общение с человеком приятным, комфортным, лёгким.
ПУСКАЕМ ВСЕ НА САМОТЕК
По окончании Махачкалинского музыкального техникума, в 1939 году Наби Дагиров поступает в Саратовскую государственную консерваторию. Обучение в ней было прервано начавшейся в 1941 году Великой Отечественной войны. Молодой музыкант призван в армию, в ряды вооруженных сил Родины. По отзывам, он был исполнительным, дисциплинированным, доблестным бойцом, готовым пожертвовать жизнью ради Отечества. Но, как известно, военные музыканты «главные подвиги совершали не в бою. Их основной задачей было поддержание боевого духа в войсках». И с этой задачей Наби Дагиров справлялся отлично – вместе с товарищами по музыкальному оружию…
1946—1952 послевоенные годы Дагиров вновь посвящает учебе, поступив на композиторское отделение Ленинградской государственной консерватории. Он становится учеником Максимилиана Штейнберга, а в аспирантуре его наставником был Виктор Волошинов — автор опер, Концерта для скрипки и органа, множества вокальных сочинений, партитур к драматическим спектаклям, музыки для детей. В целом годы учебы в Ленинградской консерватории послужили укреплению его таланта, повышению мастерства, росту идейных и художественных способностей.
В 1952 году, по возвращении на родину, Наби Дагиров был назначен художественным руководителем Ансамбля песни и танца Дагестана, во главе которого оставался до 1963 года, когда ансамбль был расформирован. Именно в связи с этим событием вырвались из уст Наби Дагирова те резкие оценки, которых мало кто от него ожидал. «Удивительные дела творятся в нашей республике! – читаем в интервью маэстро того периода, знаменательно названному автором «На миноре. — Вместо того чтобы развивать музыкальное искусство, вкладывать в него соответствующие творческие и материальные средства, мы пускаем его на самотек, не переставая кичиться в своих отчетах о наших, прямо скажем, призрачных успехах…».
Даже в этом случае он скромно использовал слово «мы», хотя в том, что случилось,не было ни малейшей его вины.
АНСАМБЛЬ, ПОДРУБЛЕННЫЙ ПОД КОРЕНЬ
А случилось вот что. «Я долгое время возглавлял, по воле сверху, приказавший долго жить Ансамбль песни и пляски. В нем работали отличные танцоры, перешедшие затем в «Лезгинку», профессиональный хор, в репертуаре которого была не только дагестанская музыка. Люди могли услышать в его исполнении отечественную и зарубежную классику. У Ансамбля была широкая зрительская аудитория дома и за его пределами. Ансамбль был школой-пропагандистом музыкально-хореографической культуры нашего края. А «мудрейшие» дяди и тети из административно-директивных учреждений взяли и под корень вырубили это плодоносное дерево…».
Тут в самой лексике содержится оценка того, что совершили «дяди и тети» из административно-директивных учреждений. Должен сказать, что в устах крайне корректного на оценки Наби Садыковича – эти высказывания звучат очень критично. Да, он умел бывать жестким, когда это касалось искусства, культуры и тех, кто эту культуру развивал и совершенствовал…
Именно это качество, эта способность говорить правду об ошибках начальства, как я считаю, и послужило тому, что он был избран в 1954 году депутатом Верховного Совета СССР 4-го созыва. Многократно избирался депутатом Махачкалинского горсовета. И его участие в этой работе не прошло бесследно, заложило определенные традиции честного разговора на самые острые темы общественной жизни.
С 1973 по 1978 год Наби Дагиров возглавлял Союз композиторов Дагестана. Вот оценка его деятельности на этом посту от его преемника Рамазана Фаталиева: «Наби Садыкович был одним из тех, кто стоял у истоков Союза композиторов Дагестана. Вместе с ним были выдающиеся музыканты Готфрид Гасанов, Мурад Кажлаев и Сергей Агабабов… Он был, что называется, последним из могикан. Успел захватить частичку той культуры и передать ее нам, скрепляя тем самым две эпохи… Для нас Наби Садыкович был мостиком в ту эпоху. После его ухода образовался вакуум, и потребуется немало времени, чтобы его заполнить…».
В ОБЩЕНИИ БЫЛ ПРОСТ И ВЕЖЛИВ
С 1963 года Наби Дагиров — директор Махачкалинского музыкального училища. Первый и бессменный — в течение 20 лет! — председатель Дагестанского хорового общества.
За годы педагогической работы подготовил много учеников — деятелей культуры: Казбек Шамасов, Аркадий Агабабов, Магомед Касумов, Маймусат Коркмасова, Зухра Агагишиева, Валерий Шаулов, Аида Джафарова, ваш покорный слуга и другие.
Я уже приводил выше отрывок из воспоминаний Валерия Шаулова об отечески теплом отношении Наби Дагирова к своим ученикам. Добавлю еще несколько строк: «Говоря о Наби Садыковиче, как о педагоге, — вспоминает Валерий Лазаревич, — надо сказать, что он, когда видел в ученике перспективу, всегда помогал ему выйти на другой, более высокий уровень обучения, направляя его к учителям, владеющим большими знаниями и возможностями…».
А вот, что пишет другой его ученик, заслуженный деятель искусств РФ Хан Баширов: «Мне посчастливилось знать Наби Садыковича и быть его учеником и коллегой в течение почти полувека!.. Я часто бывал в доме композитора, где не раз встречал и слышал Готфрида Гасанова, Сергея Агабабова и Мурада Кажлаева. Их тогда называли «малой могучей кучкой». А это очень высокая оценка…
С Наби Садыковичем дружили такие замечательные музыканты как Тихон Хренников, Арам Хачатурян, Дмитрий Кобалевский, Кара Караев, Ниязи и многие другие. Патриарх отечественной культуры, человек, достигший в своем деле необычайных высот, в быту, в общении с людьми был прост, корректен и предупредителен…».
Хан Баширов сообщает, что эти качества Наби Дагирова ему не раз пришлось испытать на себе, когда он учился в Махачкалинском музыкальном училище. Наби Садыкович преподавал ему музыкальную полифонию и гармонию. Но, подчеркивает музыкант, «что более важно – жизненные уроки красоты и добра».
ВДУМЧИВОСТЬ ТВОРЧЕСКИХ ИСКАНИЙ
Конечно же, это говорит о том, что Наби Дагиров всегда думал о музыке, об искусстве, о культуре в целом, был свободен от личностного и местечкового эгоизма. А это признак великого музыканта!
Талант композитора Наби Дагирова проявился уже с первых лет работы на этом поприще. Им созданы известные произведения вокальной, симфонической, театральной и инструментальной музыки. Его увертюры – «Праздничная», «Торжественная», поэма «Тарки-Тау», симфонии и квартеты стали основой золотого фонда дагестанской симфонической музыки. Подлинной классикой стали вокально-хоровые произведения и музыка более чем к 30 спектаклям дагестанских театров. Его балет «Парту Патима», опера «Йырчи Казак» и оркестровка оперы Готфрида Гасанова «Хочбар» являются одними из значительных достижений в музыкальной культуре Дагестана.
Завершить свою небольшую статью я хочу проникновенными строками Манашира Якубова, кратко, но емко описавшего творческий путь юбиляра. «Дагирова по праву принято считать одним из основоположников дагестанской профессиональной музыки. Национальная определенность тем и образов, разнообразие жанров и форм, эпический строй эмоций, строгость, дисциплинированность чувства, цельность творческой натуры композитора, присущие ему вдумчивость и искренность художественных исканий определяют общий характер музыки Наби Дагирова и ее место в дагестанском искусстве наших дней».
Личность и творчество Наби Садыковича Дагирова, скажем откровенно, далеко недостаточно изучена и описана. Я вижу свой долг в том, чтобы внести посильный вклад в исправление этого пробела.
ПАМЯТЬ БЕЗ ГРАНИЦ
Мне остается только передать читателям ходатайство музыкальной общественности республики, многих деятелей отечественной и мировой культуры к руководству Дагестана. «В мае 2020 года в сквере у дома, где жил композитор, была установлена мемориальная доска, символизирующая бессмертие искусства и его верного работника Наби Дагирова. Выражаем благодарность и удовлетворение в связи с этой данью памяти нашего выдающегося композитора. В целях дополнительного увековечения памяти Наби Дагирова, этого, по словам Тихона Хренникова, «классика дагестанской музыкальной культуры», считаем целесообразным присвоить его имя театру Оперы и балета Дагестана, который был учрежден по его инициативе и при его деятельном участии.
Когда речь идет о таких людях, таких деятелях культуры, как Наби Дагиров, благодарность общества не может иметь границ, как не имеет их его жизнь и творчество.
Гусейн Адилов
