Месяц назад Глава республики Сергей Меликов на совещании с руководителями крупных промышленных предприятий региона, состоявшемся на инвестиционной площадке «Уйташ», озвучил абсолютно шокирующую информацию. Выступая перед директорами заводов, Меликов сказал, что «по очень многим показателям промышленности Дагестан серьезно отстает от среднероссийских значений. К примеру, если говорить о доле промышленности в ВРП, то сегодня она составляет 7,6%, а в 2000 году этот показатель составлял 18,5%. То есть за 20 лет доля промышленности сократилась почти в 2,5 раза».
У побед, как известно, много отцов, намного труднее отыскать нерадивых «папаш», ответственных за серьезные провалы и просчеты. Но если говорить о развале дагестанской промышленности, то здесь с «папашами» все предельно ясно. Чужак в эту компанию затесался всего один — Александр Иванченко, ныне отбывающий срок за участие в хищении контрактных денег Минобороны. Чтобы провернуть эту масштабную операцию, этот «талантливый менеджер» практически убил сразу два серьезных предприятия республики — «Русскую радиоэлектронику», названную в свое время самым высокотехнологичным предприятием России, и Избербашский радиозавод имени Плешакова. Остальные потери исключительно на совести собственных спецов, в разное время занимавших высокие кабинеты на площади Ленина.
Именно из-за наших чиновников в свое время сбежал из Дагестана завод «Эльтав». Именно эти люди по существу приговорили завод «Авиаагрегат», раз за разом отказывая ему в гарантиях по кредиту. Кредиты, между тем, предоставлялись исключительно своим — высоким чиновникам или инициаторам запредельно откатных схем. В итоге через короткое время в Дагестане банкротился очередной проект, а реальные производства приходили в упадок. На эту тему можно говорить очень долго, благо примеров хватает. И это вовсе не дела давно минувших дней. Прямо сейчас буквально на наших глазах чиновники целенаправленно убивают старейшее предприятие республики — завод имени Магомеда Гаджиева. О том, как это происходит, корреспондент НД поговорил с директором старейшего промышленного предприятия республики Абдулвагабом Папалашовым.
В 2014 году Рамазан Абдулатипов сообщил, что в скором времени завод Гаджиева переедет за город, а на его месте возникнет новый парк. При этом и сам Абдулатипов, и все члены его команды прекрасно понимали, что «скорое время» в итоге растянется на долгие годы и никакого парка город не получит. Если не ошибаюсь, представители завода в то время говорили, что переезд растянется как минимум на семь лет.
— Очевидно, тогда мы были большими оптимистами и не представляли, какие трудности нас ждут на этом пути. Только процесс выделения земельного участка на площадке «Уйташ» занял почти полтора года (от переезда в Тюбе, где абсолютно нет рабочих кадров, мы отказались сразу).
Как вы знаете, в то время на площадке «Уйташ» не было ни дорог, ни линий электропередач, ни газовых магистралей. Чистое поле, на котором мы должны были с нуля построить новый завод. В общем, нам самим пришлось и техническую дорогу к выделенной площадке прокладывать, и новую линию электропередач строить.
И только после этого мы смогли заложить первый камень в фундамент нового литейного цеха. Случилось это 10 июня 2015 года.
А почему вы начали именно с литейки? Дань традиции? Как известно, днем рождения завода имени Гаджиева считается 7 ноября 1932 года, когда после демонстрации рабочие нового предприятия организовали первую плавку в только что построенном литейном цехе.
— О традициях мы думали меньше всего, если честно. Литейное производство — процесс достаточно вредный. Жители окрестных домов постоянно жалуются на нас, говорят, что в дни больших плавок им трудно дышать. И хотя все проверки природоохранной прокуратуры показывают, что выбросы эти для экологии опасности не представляют, мы тем не менее решили в первую очередь избавить город от «ароматов» литейного производства. Это первая причина. Есть и вторая. На той встрече с Меликовым, о которой вы говорили в начале нашей беседы, он сообщил, что технологическое оборудование большинства наших предприятий сильно изношено и, чтобы двигаться дальше, необходимо срочно заняться техническим перевооружением наших предприятий.
Мы все это знаем не понаслышке и поэтому решили на новой площадке строить новый завод.
Не очень понял?
— Не переносить старое предприятие с изношенным станочным парком и допотопной литейкой, а строить современный завод с современным оборудованием. И поэтому еще до начала переезда мы закупили новейшее литейное оборудование для двух новых цехов. Литейных цехов такого уровня на Северном Кавказе сегодня нет. Нет их и на Юге России. И поэтому уже сегодня у нас сформирован портфель заказов, который, уверен, после пуска обоих цехов будет стабильно пополняться. В числе заказчиков наши «Дагдизель» и КЭМЗ, предприятия «РусГидро», которым надо менять изношенные турбины гидроэлектростанций, многие предприятия из соседних республик.
Станочный парк тоже планируете обновлять?
— А у нас другого выхода нет, если честно. Смотрите, мы сегодня выпускаем погружные насосы для добычи тяжелой нефти для «Лукойла». В их основе прекрасные конструктивные решения, свои ноу-хау. Но при этом по качеству продукции мы пока проигрываем двум нашим основным конкурентам — немецкой фирме «Нетч» и ПК «Борец» (Москва). У них время безотказной работы насосов составляет 400 суток и выше, мы же пока застряли на уровне 365 суток. Все потому, что конкуренты давно работают на современных станках, а мы вынуждены использовать металлолом времен СССР.
Простой пример. Среди комплектующих насоса имеется длинный винт. Для того, чтобы его выточить, необходим специальный станок. Еще один станок нужен для того, чтобы отшлифовать и отполировать готовое изделие. Ну а мы делаем эти винты практически «на коленке» — переделали простой токарный станок, приспособив его под наши нужды. Исключительно по причине тотальной нехватки оборотных денежных средств: пара необходимых нам как воздух станков стоит 140–160 млн рублей. А в связи с переездом у нас свободных денег совсем нет, каждый рубль на счету.
Кстати, о деньгах. Давно хотел спросить, республика вам за проложенную дорогу и линию электропередач вернула? Ведь вам по закону должны были предоставить готовую инфраструктуру.
— Частично. Остальные наши деньги в бегах вместе с теми умельцами, которые «осваивали» средства, выделенные впоследствии на инфраструктурные проекты. С этими деньгами, кстати, интересная история получилась. Если хотите, расскажу.
Хочу, конечно.
— В цивилизованных странах процесс «выселения» завода из центра города происходит следующим образом. Мэрия города или группа инвесторов, планирующих выкупить освободившийся участок, строят на выделенной площадке с готовой инфраструктурой новые цеха с учетом требований руководства предприятия. После этого закупают для этих цехов современное оборудование и оплачивают переезд. Нам же такая лафа изначально не светила, никто денег выделять не собирался, предложили перебираться за свой счет. А поскольку необходимых средств у предприятия не было, мы едва сводили концы с концами, было подготовлено и подписано трехстороннее соглашение между заводом Гаджиева, правительством Дагестана и мэрией Махачкалы. Согласно этому соглашению мы выделяли строительной компании часть своей территории, которую она должна была застраивать согласно проекту, утвержденному на градостроительном совете города. При этом часть прибыли от продажи квартир в новостройках (наша доля за стоимость земельных участков) направлялась на строительство новых цехов на площадке «Уйташ». Однако работала эта схема очень недолго. Вскоре после начала реализации программы мэрия Махачкалы в одностороннем порядке приняла решение о запрете строительства на территории завода. Никаких официальных документов не принималось, нам просто перестали выдавать разрешения на строительство. В итоге у нас «украли» больше двух лет.
А в правительство вы обращались? Ведь они тоже соглашение подписывали.
— Естественно, обращались. Дошли до председателя правительства, напрямую на главу вышли. И уперлись в стену, никто заводу помогать не спешил. Я уже всерьез подумывал о прекращении всех работ и выходе из соглашения, но неожиданно вспомнил, что наш Каспийск попал в госпрограмму поддержки моногородов. И Фонд развития моногородов взял на себя обязательство по строительству инфраструктуры на площадке «Уйташ».
В общем, я позвонил руководителю Фонда и сказал, что собираюсь уйти с этой площадки из-за того, что правительство не выполняет своих обязательств. А поскольку на тот момент завод был главным резидентом на этой площадке, реакция Москвы была мгновенной. В тот же день руководство Фонда связалось с Гамидовым, который был тогда председателем правительства, и поинтересовалось, нужны ли республике инвестиции (речь шла о миллиарде с хвостиком) или их следует направить в другой регион? В общем, через пару дней мы продолжили строить наши дома, благодаря чему сегодня на «Уйташе» практически закончены два больших корпуса литейного цеха площадью 2500 квадратных метров.
Но потом, как понимаю, опять все встало?
— Точно. С приходом нового мэра Махачкалы Салмана Дадаева нам разрешения на строительство выдавать перестали. Представители мэрии сообщили нам, что план застройки нашей территории, утвержденный ранее, устарел (изменились строительные нормы) и надо готовить новый. В частности, мэрия потребовала поменять площадки, выделенные под школу и детский сад, на другие, чтобы они были ближе к жилым домам. Мы спорить не стали и заказали новый план архитектурному бюро. Его обсудили на градостроительном совете и внесли некоторые коррективы. Архитекторы с учетом новых пожеланий мэрии план переделали и правки внесли. Но градостроительный совет этот план никак не утверждает, хотя состоялось уже несколько заседаний, на которых обсуждался этот вопрос.
Вносятся новые поправки?
— Нет, никаких претензий к новому плану не предъявляется, архитекторы отработали все на уровне, придраться не к чему.
Тогда в чем дело?
— Тут хитрая ситуация. Если градостроительный совет утвердит новый план застройки, мэрия вынуждена будет дать нам разрешение на строительство. А этого, возможно, администрация и не хочет. Поэтому нам прямо говорят: передайте городу участки, выделенные под школу и садик, и ваши проблемы сразу решатся. Но дело в том, что на месте этих участков сейчас стоят работающие цеха, участвующие в выполнении гособоронзаказа. Это во-первых. Во-вторых, землю эту в свое время завод выкупил у государства и дарить никому не намерен. Согласно российскому законодательству эти участки город должен у нас выкупить, это обычная практика. Точно так же выкупаются земли при строительстве дорог, линий электропередач, важных социальных объектов. Но город, как мы понимаем, платить не хочет.
Вы напрямую с Дадаевым говорили?
— Была встреча в мэрии, но я там по большей части молчал. Там присутствовали две женщины, а я при женщинах, когда эмоции зашкаливают, предпочитаю не говорить. А кроме того, мне показалось, что пытаться оспорить озвученные там, мягко говоря, странные идеи просто бессмысленно.
Мы не раз и не два обращались за помощью в правительство республики, но, увы, никто нам помогать не захотел. Месяц назад, во время совещания с Меликовым, о котором вы рассказали, я доложил ему о том, как тормозится реализация инвестиционного проекта по переселению завода на площадку «Уйташ». Глава тут же дал указание председателю правительства разобраться и решить эту проблему. Но поскольку на тот момент Амирханова на работе не было, это дело поручили первому заместителю председателя правительства Батыру Эмееву. Который, кстати, курирует промышленный сектор.
Увы, в ходе состоявшегося в мэрии разговора Эмеев неожиданно поддержал городские власти, предложив нам передать земельные участки мэрии бесплатно. В общем, заколдованный круг.
Со стороны может показаться, что все наши противники — это борцы за правое дело, отстаивающие права детей, которым позарез нужна и школа, и детский сад. Ну а мы — кулаки и душегубы, только и мечтающие о том, чтобы нажиться на бедных детишках. Нельзя строить один соцобъект, разрушив другой, ведь республике нужны рабочие места, налоги, своя промышленность.
На самом деле ситуация абсолютно зеркальная. Чем дольше мэрия будет тормозить выдачу разрешений на строительство, тем позже переедут на «Уйташ» цеха, на месте которых планируется строительство школы и детского сада. Получается, что строительство этих объектов тормозится не по нашей вине.
И при этом никто, конечно, не вспоминает о том, что в годы перестройки завод Гаджиева безвозмездно передал городу кучу детских садов, учреждений образования, огромный жилой фонд. И, естественно, никто слова не говорит о наших убитых заводах, при расчленении и дележе которых «забыли» запланировать места для школ и детских садов.
Андрей Меламедов
