ВОСХОЖДЕНИЕ

ЗАРИСОВКА

Находясь в состоянии, когда ни­чего не замечаешь вокруг, и даже не хочется ни с кем общаться и нет сил выдавить из себя что-то путное, я решил собраться, изгнать из себя капризы, лень и развеять нахлынув­шую грусть… окунувшись в мир при­роды и бодрящего свежего воздуха.

Договорившись с другом на пе­ший поход — оставив всю суету, весь негатив внизу, решили взобраться на самую высокую гору, расположен­ную напротив моего села Рича. Со­хранилось устное народное преда­ние, что под козырьком её вершины «Къядалан муул» («Вороний клюв») нашла себе приют горстка ричинцев, спасшихся после 27-дневной геро­ической обороны села от монголо-татарских захватчиков осенью 1239 года.

Вряд ли что-то может сравнить­ся с горами. А горы Агула для меня всегда были и остаются мощным ис­точником вдохновения, они будят во мне бурю эмоций, завораживая и за­ставляя о многом задуматься, их ве­личественная красота располагает к размышлениям о Вечности…

… Погода выдалась на славу. Подъем мы начали рано, в ярко-ро­зовых лучах восходящего солнца, которое обстругивало стволы невы­соких кустарников какими-то густы­ми синими тенями, резало неправ­доподобно чистые узоры ковров из альпийских цветов, жирно играло на пыльной дороге, которая ошалело, серпантином летела куда-то вверх, в самую высь неба. Прозрачный воздух слепяще сиял неземной го­лубизной, а откуда-то снизу до нас пока еще доносились слабые звуки сельской жизни.

Среди благоухающих цветов с опьяняющим запахом была видна масса порхающих красивых мотыль­ков. Как лёгок их полёт, какая дивная гармония красок! Один за другим усаживаются в цветочные венчики осы и пчелы и упиваются чудным не­ктаром.

В густой заросли трав и цветов тоже идёт своя особенная, суетли­вая жизнь — всё живёт, всё радуется и восхваляет природу в её обаятель­но дивной красоте и величии! Только высокие, обнаженные, серые скалы мрачны по-прежнему и стоят заду­мавшись, а в лазурно-голубом небе стоит жаркое солнце и обливает своим ярким светом и теплом раски­нувшийся внизу ландшафт, да высо­ко – высоко плывёт белое, как снег, пушистое, лёгкое облачко!

Знание маршрута и небольшой вес рюкзаков позволили поддержи­вать довольно хороший темп вос­хождения. И вот после двухчасового напряженного пути и непрерывно­го набора высоты мы поднялись до 3500 метров и вершина была побеж­дена. Здесь нас встретил старожил этих мест, инженер по обслужива­нию телевизионного ретранслятора мой земляк Асвар, который никак не мог скрыть своей радости от встречи и сразу начал суетиться с обедом.

Сложно описать все то, что от­крывалось нашему взору. Широкая панорама, поражающая своей кра­сотой и надменной привлекательно­стью, захватывала дух, воображение и пленяло сердце. «Лучше гор могут быть только горы», как никогда луч­ше подходит для того, чтобы описать великолепие красот Агула с высо­ты. Кругом горы, вздымающиеся до самых облаков острыми шпилями и зубчатыми гребнями, где-то по­крытые лесом, выше — отороченные белой каймой вечных снегов, проре­занные быстрыми бурными речуш­ками. Такое ощущение, что весь этот мир со всей своей суетой остался где-то внизу и теперь лежит на ла­дони. Ощущение большей близости неба.

… Ах, как светло… Светло до ал­мазного блеска! Как просторно! Как звонко! Как напряженно и чисто, не марко, не мелко разукрашена этим солнцем даль! Лишь тишина, спо­койствие и чистота первозданной природы. Пейзажи не устают радо­вать и удивлять глаз, а каждый вздох наполняет здоровьем и новыми си­лами.

… Как хорошо, как безумно хо­рошо, как легко дышится!! Полной грудью вдыхаешь свежий воздух и не можешь надышаться!! Как нежно ла­скают глаз величественные очерта­ния гор! Взобравшись на утес и огля­нувшись кругом, хочется забыться и даже умереть в этом убежище мира, красоты и отрады, вдали от шума и дрязг докучливого света. Всем сво­им существом невольно преклоня­ешься перед величием и разнообра­зием могущественной природы!

Сначала я оглядывался, стара­ясь уловить новые для меня приметы суровой агульской земли, вобрать в память, а то даже принять душой непривычные мне картины скупой и хрупкой этой природы. Я заметил, что краски здесь разложены по-другому, не так, как у нас внизу – в Рича, где все густо, а потому слиш­ком много всевозможных штрихов, деталей, подробностей. Здесь же не так разноцветно, не так пестро, переходы здесь не размыты, пред­меты подчеркнуто обнажены, и са­мое главное — вокруг нет запутанных линий, и не это ли вселяет ощуще­ние какой-то внутренней свободы. Все ясно и понятно, любой открыва­ющийся вид – прежде всего синева воздуха, простор, бытие самого про­странства, а все остальное уже толь­ко штрихи, которые подчеркивают эту первородную, вечную бескрай­ность и неба и гор.

Там, внизу длинной змейкой, медленно и беспрерывно журча, струясь, где-то накатываясь на бе­рег, несла свои воды Чираг-чай. И мысленно я представил себе, как долго она будет бежать по горной долине, среди полей и лугов, то при­ближаясь к селениям, то уходя от них в узкую теснину ущелья Магу-дере, пока не сольется с речкой Курах-чай и вместе с ней поспешит дальше, прибавив силы, чтобы пополнить чрево Седого Каспия.

Неожиданно я поймал себя на мысли, что нахожусь не просто среди природы, а в агульском храме ее, погруженном в величавое молча­ние, в самосозерцание, и потому-то все так искристо и так покойно, все высоко, все постижимо и обращено прямо к душе, которая здесь может услышать сама себя. Тишина этих бесконечных гор тоже так естествен­на, потому и не пугает, не настора­живает. Неподвижные горы вовсе не мертвы, они ощутимо дышат, что-то сулят, куда-то зовут. А что если этот тянущаяся вдаль цепь гор способна одарить человека мыслью о соб­ственной бесконечности, напоить новой верой в себя, а потому и на­полнить новой силой? Может быть, эта бесконечная череда гор сама со­бой призывает к действию? Может быть, погружение в Агул очищает, рождает не только зоркость, а му­друю пристальность, тем и притя­гивает? И, поглядывая по сторонам, уже привыкая к игре голубого света, я подумал, что необозримый Агул, возможно, способен кого-то лишь поразить, ошарашить и отпугнуть, а кого-то завлечь, принять своей трудной, но понятной и открытой простотой, мужественной ясностью своих линий. Для всех суровость Агула одинакова, но кто-то уезжает, кто-то остается, значит он — это ис­пытание для каждого не физических сил, а чего-то составляющего самую суть человека, стержень личности и характера, чего-то самого чувстви­тельного и важного, что питает че­ловека энергией и, в конце концов, управляет его поступками, тем са­мым высвечивает его натуру многи­ми и разнообразными оттенками.

Дикий и трудный, затерян­ный где-то далеко в горах Дагеста­на – Агул. Я хотел открыть для себя сокровенный нравственный смысл того, что собой представляет агуль­ская земля. Что же находит для себя человек в этом холодном каменном просторе? Какая сила может удер­жать его среди этой зевоты бес­крайности? Ведь он же свободен! Почему, глотнув этого сверкания, опомнившись, не схватит пожитки, не убежит на равнину, в сады, в на­гретую даль, не уедет куда-нибудь в город… Ведь, кажется, куда как разумно бояться сквозняков, спать в тепле на удобной кровати. Так нет же! Жив Агул! Конечно, аульский этот ветер быстро выдергивает всех, кто источил свою душу любовью к себе одному, и не прорасти там корыст­ному, завистливому, просто пустому. Что-то особенно драгоценное над­лежит найти в себе человеку, чтобы ощутить причастность к этой земле, чтобы врасти в нее.

Очень хотелось пожить тут недельку в такой тишине, созерцать все прелести здешней природы, почитать хорошую книгу… Но пред­стоял тяжелый спуск до наступления темноты, а впереди ожидали трудо­вые будни. Конечно же, невозмож­но в полной мере передать все те ощущения, которые испытываешь, находясь непосредственно в горах. У каждого свои причины, наверное ни один человек не сможет не влю­биться в горы уже с первой секунды. Но каждый кто хоть раз оказывается там, не может оставаться равнодуш­ным к такой красоте…

Этот день был одним из самых запомнившихся в моей жизни. Он дал мне энергетический заряд бо­дрости на целый год, вернул покой и равновесие душе.

Алай НАСРУЛЛАЕВ