«Научная мысль является главным источником
народного богатства, основной силой государства».
Владимир Вернадский
Начну с высказываний на высшем политическом уровне: почему президент страны В.В. Путин, выступая недавно на международном дискуссионном клубе политологов «Валдай», считает необходимой дискуссию об идентичности «с привлечением представителей политических сил и интеллектуального класса»? Почему глава республики Р.Г. Абдулатипов так убеждённо подчёркивает: «В Дагестане нет главных и второстепенных народов… Никому нельзя позволять разрывать и разрыхлять Дагестан, изолируя и отдаляя дагестанцев различных национальностей друг от друга… Это опасно. Главное, чтобы мы чувствовали себя единым дагестанским народом, частью великой российской нации. Это то, что нужно нашему народу сегодня.
Мы – дагестанский народ».
Почему в Дагестане так часто, начиная с 60-х годов прошлого столетия, обращаются к одной и той же проблеме национальной идентичности? Ответ может быть один: потому что вопрос о народах Дагестана и дагестанцах запутан до предела. До сих пор отсутствует какое-либо определение дагестанского народа. Не удалось выработать ни единой терминологии, ни общего понимания сути проблемы.
ПОСТИЖЕНИЕ СМЫСЛА
Поясняю на конкретных примерах. В докладах руководителей республики, на сессиях Народного Собрания, научных исследованиях историков, философов, политологов, социологов, литературоведов…, в художественных произведениях, публичных выступлениях представителей многочисленных общественных организаций и движений, статьях журналистов, на экране телевидения, в школьных и студенческих аудиториях, обыденном общении… присутствуют различные варианты интерпретации невзаимозаменяемых, синонимических терминов: «народы Дагестана», «граждане Дагестана», «дагестанский народ», «народности Дагестана», «дагестанцы», «этносы Дагестана», «многонациональный народ Дагестана» (конституционное понятие). Истолкование, значение названных терминов направлено на идентификацию человека как потенциального субъекта деятельности. Поэтому каждое понятие имеет свою форму мысли, обобщённо отражающую её существенное свойство. Образно говоря, каждый термин имеет свой внешний вид, свой вкус, своё качество, свой объём. Подчёркиваю, что названные термины не являются равнозначными, равносильными, равнодействующими; они не тождественные термины. Поэтому в этом терминологическом разнобое можно усмотреть мировоззренческие противоречия, которые усугубляют синдром «кризиса идентичности». Ведь каждый из нас живёт так, как мыслит. Как сказал Д.А. Медведев, находясь в Махачкале, «надо, чтобы все понимали, и не только понимали, а использовали соответствующий терминологический аппарат. Мы должны использовать правильные термины» («Дагестанская правда». 1 апреля 2010.).
Примеры неадекватного использования терминов встречаются сплошь и рядом. Вот хорошее само по себе учебное пособие для 9 класса «Культура и традиции народов Дагестана» (Махачкала, 2004; издание Дагестанского научного центра Российской академии наук). Авторы — доктора исторических наук, признанные учёные-коллеги. На 9 странице читаем: «В нашей республике проживает около тридцати больших и малых народностей». Там же: «Наиболее крупными из них являются аварцы», далее: «В состав аварцев входят малые народы: андийцы, арчинцы, ахвахцы, багулалы, бежтинцы, ботлихцы, бинухцы, годоберинцы, гунзибцы, каратинцы, тиндалы, цезы (дидойцы), хваршинцы, чамалалы». То есть, по мнению авторов учебника, в народность «аварцы» входят 14 малых народов. «В народность входят малые народы»?! Какой сумбур!? Какое состояние «учёного незнания»!? Тем более, нам предстоит подготовить и издать «отрихтованный» новый учебник по истории Дагестана.
Известно, что «народность» как историческая общность характерна для эпохи раннего феодализма. К примеру, формирование кумыков как этноса из автохтонных (местных, коренных) племён началось со второй половины 1-го тысячелетия новой эры, а завершилось в 1395-1396 годах, когда они первыми на равнине столкнулись с нашествием Тимура и героически сражались, защищая свою Родину. Именно тогда завершился процесс этногенеза, «пассионарный толчок» (по выражению Гумилёва), пассионарная индукция, то есть возбуждение, умозаключение энергоизбыточных представителей равнинных племён, охваченных тягой к действию и способных передать энергию другим. Они создали и навязали сообществу этих племён новые культурные и идеологические ценности, новое восприятие себя, своих интересов, своих идеалов, своего состояния гомеостаза (равновесия с окружающей средой), своего положения в Дагестане. Родилась новая общность людей, которая приобрела самосознание, закреплённое в самоназвании – мы «кумыки». Таким же эволюционным путём образовались все наши автохтонные этносы. Согласно этнической карте, решающая фаза консолидации, к примеру, даргинцев в единый этнос была завершена до конца XIV века, чуть раньше сформировались лакцы, аварцы — к XV веку. Первым этносом, с которым соприкасались говорившие по-арабски или фарси, были лезгины. Табасаранцы, рутульцы, агулы, цахуры оформились как этносы ещё раньше. Именно в эпоху образования этносов, т.е. 600-700 лет назад, впервые появилось название «Дагестан».
Дагестанские этносы были сформированы своей историей, то есть совокупностью своих выборов во времени и пространстве «кормящего ландшафта» (по выражению Гумилёва). Тогда жизнь полностью была подчинена природному ритму. Цикличность и повторяемость – смена дня и ночи, сезонов года – задавала строгий режим горцу. Культуру, знания, людские связи «возили» по торговым путям и тропинкам в разных обозах. Ныне мир связан в тысячи раз плотнее: современными дорогами, мостами, обилием комфортабельных иномарок и другими каналами и сетями. За эти годы была создана письменность, колоссальный рост образования, ставший великим уравнителем мировоззренческих и жизненных интересов этносов, образовалось 10 городов и 18 посёлков городского типа, вместе с ними возникла городская культура, в которой этнос размывается, ломается традиционный уклад сельской жизни… Одним словом, современная жизнь обрела новые векторы движения, изменилась общинная матрица. Того Дагестана и тех народностей, которые описаны в фольклоре всех народов Дагестана или в творчестве Ирчи Казака, Омарла Батырая, – больше нет.
«Человеческая жизнь – как индивидуальная, так и социальная – протекает в месте, где перекрещиваются четыре «фронта», ведущих назад, к прошлому, вперед, к будущему, внутрь нас самих, к нашим чувствам, желаниям и мечтам, наружу, к тому, против чего мы должны бороться или что мы должны использовать, с чем мы должны приходить к согласию или чем должны пренебрегать» (О. Резеншток – Хюсси. «Язык рода человеческого». – М., СПб.: Университетская книга. 2000. — с. 503.). Поэтому жизнь – это постоянный выбор. И наша целостность, наше единство, наше современное хрупкое бытие в мире взрывов, экстремизма, убийств… зависит от того, каким образом Дагестан и дагестанцы могут «удерживать» равномерное движение в этих направлениях. И здесь нужно понимание того, что идентичность не образуется раз и навсегда. Идентичность исторична, по сути, она меняется вместе с тем, как меняются люди и их отношения в обществе. Произошло коренное изменение в контексте большого интервала времени. Потому что живут этносы как постоянно развивающиеся социальные и самоорганизующие системы. Каждый человек создан для того, чтобы пребывать в реальности. Поэтому российские учёные давным-давно выступили против употребления термина «народность» как бессодержательного в этнологическом аспекте.
У нас нет «больших» и «малых» народов, есть многочисленные и малочисленные, но равноправные народы и этнические группы. И андийцы, арчинцы, ахвахцы… на самом деле не «малые народы», а этнические группы (вернее и научно корректнее будет сказать – этнографические группы) – коренная часть аварского этноса, выделяющаяся из основного аварского массива особенностями дискретности (раздельности) в контексте физико-географического положения, а также культуры, языка, образа жизни и другими признаками в быту. К примеру, ахвахцы (общая численность около 6,5 тыс. чел.) предположительно про-изошли от жителей различных районов Аварии. «В печати высказывалось мнение, что попытки представить аварские этнические группы самостоятельными народами исходило от тех, — замечает патриарх дагестанской философской науки М. А. Абдуллаев, — кто мечтает о властных должностях и лидерстве. К сожалению, указанного рода утверждение бытует и нередко даёт знать о себе и сегодня» («Дагестанская правда». 8 ноября 2013.).
ЯЗЫК И ОБЩИЙ ЖИЗНЕННЫЙ КОНТЕКСТ
Лингвисты в Дагестане зарегистрировали 32 самостоятельных языка. По концентрации языков и отношению количества этносов и этнических групп на единицу площади горный Дагестан (т.е. 21.9 тысяч кв.км с численностью ныне более 800 тысяч человек) занимает первое место в мире. С глубокой древности известна общность происхождения этносов Дагестана. На основе новейших достижений археологии, этнографии, антропологии и языкознания убедительно доказано, что они родственны между собой и в древнейшие времена представляли единый этнос, говоривший на едином языке. В конце третьего тысячелетия до н.э. язык-основа в силу экономической разобщенности и географической изолированности этносов распался на диалекты, а диалекты впоследствии стали языками. Иначе говоря, процесс языковой диффе-ренциации, вызванный хозяйственной и территориальной разобщенностью, привёл, в конце концов, к тому обилию языков и диалектов, которые являются характерной особенностью Дагестана в настоящее время. Безусловно, стремление государства, народов и этнических групп, лингвистов… сохранить родной язык, расширить сферы его применения и добиться более глубокого изучения заслуживает уважения и поддержки, особенно если при этом предлагаются выполнимые программы и проекты.
Иное дело – абсолютизация языкового фактора. Дело в том, что наряду с имманентно присущими ему свойствами и функциями языку приписывается и структурообразующая, этнодифференцирующая роль. Иначе говоря, язык этнической группы фактически отождествляется с народом, национальной культурой в целом, что означает внедрение в общественное сознание идеологизированного и фетишизированного представления об этом феномене.
И ещё. Несмотря на то, что национальный язык как формирующий орган мысли обеспечивает возможность вырабатывать знания о своём сообществе (мир языка – мир аула), регулировать предметно-практические отношения, определить ценностные ориентиры к действительности…, способствует сохранению и развитию фольклора, родной литературы, национального театра, искусств, традиционной культуры в целом, но он не даёт человеку в современных условиях возможности свершения своего высшего предназначения в контексте политической, экономической и культурной жизни республики, страны и мирового сообщества, не выдерживает уровень научной, образовательной, культурной, когнитивной, информационно-трансляционной, коммуникативной активности в условиях постиндустриального, информационного общества, глобализации. Одним словом, дагестанские родные языки не становятся «процессуальным средством обретения истины» (Гумбольдт), «системой способов конструирования бытия» (Деррида), «домом бытия» (Хайдеггер). Не следует также забывать, что урбанистический образ жизни городского населения с его практицизмом и приоритетом индивидуализма перед родовым коллективизмом не способствует расширению функциональной сферы родных языков и повышению их консолидирующей роли. Очевидно и то, что умение говорить, писать, читать и мыслить по–аварски, по–даргински, по–кумыкски, по–лезгински, по–лакски, по–арчински, по-годоберински… не гарантирует человеку своего материального благополучия… Ещё какие-нибудь 150 лет назад у жителей Дагестана не было единого средства межнационального общения. Каждый народ разговаривал на собственном языке, многие из которых к тому же принадлежат к разным языковым группам. Лингвистической константой (постоянной величиной) по исторической судьбе Дагестана стал русский язык – язык, на котором общаются между собой разные этносы Дагестана. Благодаря русскому языку поднялись дагестанцы на мировой уровень науки и культуры: в космос, к тайнам атомной энергии, высшим государственным должностям России, классической литературе и музыке, в научном творчестве и живописи, военном искусстве (дагестанские генералы), к мировым рекордам на Олимпиадах… С другой стороны, сколько были и есть в истории нашей страны достойных сынов дагестанской крови, прославивших своё российское отечество ратными, научными, культурными, военными, спортивными… достижениями. Подвиги Магомеда Гаджиева, Мусы Манарова, Магомеда Толбоева…, творчество Расула Гамзатова, Абдусалама Гусейнова, Мурада Кажлаева, Азы Тахо-Годи, Барият Мурадовой, Розы Эльдаровой, Амира Амаева, Ибрагима Шамова, Касума Нажмудинова (старший тренер сборной СССР, России по высшему пилотажу)… являются частью российской культуры, носят надэтнический характер. Русский язык – наше достояние, а также фактор национальной безопасности Дагестана, настоящего и будущего его народов.
«У Александра Городницкого в одном из стихотворений/песен есть замечательно образные , ёмкие, точные строки: «Родство по крови образует стаю,/ Родство по слову – создаёт народ». «Родство по крови» (по происхождению) – бесспорно, важный исходный фактор на начальном этапе формирования этнической общности. Но несравнимо большую роль в дальнейшем процессе её сложения, консолидации, развития играет слово, которое не только общий язык – неизмеримо огромный по своему значению фактор всего бытия человеческого сообщества, — но и вся неразрывно связанная с ним культура, психология, общая история, вся жизнь народа от повседневности до веховых этаповых событий. Всё то, что формирует особое самосознание «мы – это мы» (Козлов С.Я. Этносы делятся на этносы. «Независимая газета», 27 ноября 2013.).
Другой существенный пример. В статье 5 Конституции Республики Дагестан читаем: «Республика Дагестан основана на единстве равноправных народов Дагестана, единой и неделимой для всех дагестанцев Родине. Действия, нарушающие мирную совместную жизнь народов Дагестана (подчёркнуто нами — А.М.), являются антиконституционными». «Стратегия государственной национальной политики РФ на период до 2025 года», федеральные законы «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» (принят в 1999 г., изменения внесены в 2004, 2007, 2008, 2009 гг.), «О временных мерах по обеспечению представительства коренных малочисленных народов РФ в представительных (законодательных) органах государственной власти субъектов РФ» и другие создали новую правовую базу государственного регулирования национальных вопросов, уточнили, в частности, статус коренных народов Дагестана и утвердили их перечень: аварцы, агулы, азербайджанцы, даргинцы, кумыки, лакцы, лезгины, ногайцы, русские, рутулы, табасаранцы, таты, цахуры, чеченцы – аккинцы. Все коренные народы Дагестана – категория этническая. И когда мы говорим и пишем – «народы Дагестана», в общественном сознании возникает образ автохтонных (местных, коренных) народов. А кто такие дагестанцы? Дагестанцы – это все названные выше коренные народы, а также наравне с ними: украинцы, белорусы, грузины, армяне, татары, башкиры, евреи, тюрки, албанцы, австрийцы, греки, манси… (дальше можете продолжать сами до более 130). Это уже другая категория – социально-историческая, государственно-геополитическая.
МЫ – ЭТО МЫ
У каждого дагестанца есть своя малая родина, но у всех дагестанцев есть ещё иное чувство Родины (с большой буквы) как общей политической ценности – Республика Дагестан Российской Федерации. В известной триаде «государство – общество – человек» политика является основной в системе всех сфер человеческой жизни. Что означает в этом контексте термин «Республика»? Республика (с лат. respublica – всенародное дело; субъект Российской Федерации) – форма правления, при которой высшая государственная власть принадлежит выбранным на определённый срок и в определённом порядке органам власти; субъект РФ с такой формой правления. В Республике Дагестан в отдельности коренные и некоренные народы не имеют политической системы, своих государственных образований, органов власти (президент, парламент, суд, прокуратура, полиция, контролирующие органы…). У них нет своих бюджетов и механизмов распределения материальных благ и услуг, они не могут регулировать поведение и взаимодействие людей и многое другое без политической власти — организатора совместной жизни всего населения республики. Все эти важнейшие составляющие, без которых не может функционировать общество и другие атрибуты, имеет только гражданская общность: дагестанский народ – единственный источник власти. При этом наличие многосоставного дагестанского народа, вобравшего в себя основные черты всех национальностей, не угрожает, не перекрывает и не совпадает с этнической идентичностью, а также признаёт за гражданами свободу сохранять и поддерживать свой язык, своё национальное культурное наследие. Иными словами, можно быть даргинцем, кумыком, лезгином, русским, украинцем, азербайджанцем, армянином, ногайцем, корейцем…, считая себя дагестанцем, воспринимая Республику Дагестан как место постоянного проживания и как свой дом. Гражданство (принадлежность к Республике Дагестан) представляет собой одну из идентичностей человека, и совсем не обязательно – главную. Этническая самоидентификация – сугубо личное дело, результат цивилизованной ментальности конкретного человека, одно из условий его свободы.
Дагестанский русский или дагестанский грузин не перестают быть русским или грузином. У них – двойственная самоидентификация. Идентификация – понятие многоуровневое.
Дагестанцы или дагестанский народ – это не этнос, не этноним, а обобщённое понятие, обозначение всех людей, которые живут в республике и являются её гражданами. Это подразумевает, что все они принадлежат к конкретному политическому организму – Республи-ке Дагестан Российской Федерации, что они равные члены дагестанского (российского) общества, находящиеся под общим государственным управлением, и у них есть свои права и обязанности как граждан. Поэтому некорректно отождествлять понятия «дагестанцы» и «народы Дагестана», так как они не являются идентичными по содержанию и мировоззренческим установкам. Недифференцированная трактовка этих понятий и соответствующих терминов затрудняет дагестанскому обществу, его политической власти выстроить эффективную, реальную, продиктованную самой жизнью национальную политику в начале XXI века.
Ещё один важнейший фактор. Со всех трибун и СМИ ежедневно десятки и сотни раз произносят как информационную жвачку словосочетание «дагестанский народ», не задумываясь над тем, что это означает. Каждый это понятие воспринимает по — своему. Нет до сих пор равнозначной по своей сути дефиниции феномена «дагестанский народ» ни в Конституции Республики Дагестан, ни в законах Верховного Совета ДАССР или Народного Собрания РД, ни в научной литературе.
Было бы несправедливо за такую явную путаницу в понятиях «народность», «народ», «этнос», «этническая группа»… обвинять авторов Конституции РД или учебника для школьников. Речь идёт только о том, что в науке всё ещё не достигнута определённость этих и многих других понятий. Происходящие между народами процессы (внутриэтнические и межэтниче-ские), наверное, самые сложные из тех, что происходят в мире людей. Но всё-таки изучение этих процессов дело не столько политиков, сколько учёных, и прежде всего, дагестанских философов, политологов, социологов, этнографов, историков…, всего дагестанского гуманитарного научного сообщества.
КНИГА ДЛЯ ДИСКУРСОВ
Именно такое понимание и личная ответственность за судьбу республики (Дагестан – высшая ценность, что-то большее, чем мы, нынче живущие) заставили нас взяться за тему национальной идентичности. Ибо все ресурсы Дагестана: человеческие, природные, сырьевые, финансовые, административные, политические, информационные, образовательные, культурные (в том числе, поведение дагестанцев за пределами республики), научные, духовные, моральные, технические и т.д., их конкурентоспособность теснейшим образом связаны с нашим национальным характером, ядром которого является идентичность. Дагестанская идентичность – это ответ на вопрос, кто мы такие в этом мире. Это конструирование образа о Нас, о всех дагестанцах.
В Дагестане почти нет ни одного философа, историка, политолога, социолога, психолога…, который бы не исследовал в том или ином аспекте проблемы национальных отношений. Однако только одной историей национальных отношений объяснить, что происходит в человеческом сознании, невозможно. Рассмотрение в современной науке этносов как самоорганизующихся, саморазвивающихся, саморегулирующихся многоуровневых сложных суперсистем привело к формулировке концепции системогенеза (П. Анохин) и выявлению закономерных тенденций этого процесса. Иначе говоря, у нас всё ещё нет исследований, посвящённых сугубо становлению и развитию надэтнической общности. Изучение это круга явлений на сегодняшний день всё ещё испытывает острый дефицит адекватных, надёжных и общепризнанных материалов познания. Всестороннее, целостное исследование, посвящённое генезису народов Дагестана, было предложено в монографии известного философа А. Г. Агаева «К вопросу о теории народности. Закономерности социалистического развития народностей в СССР» (Махачкала, 1964). Позднее вышла наша небольшая книга «Мы – дагестанский народ» (Махачкала, 2010). Первая была написана в другое время и другом социально-экономическом и политическом пространстве, в условиях, «вытекающих из задач развёрнутого строительства коммунизма, материалов XX и XXII съездов КПСС». А вторая — в наше время, в условиях исторического перелома, коренного изменения общественно-политического строя, геополитики и глобализации. Жизнь всегда бывает похожа на время. И каждая научная мысль появляется в контексте своей эпохи и национальной культуры своего народа.
В книге «Мы – дагестанский народ» мы попытались сформулировать один из прикладных проектов консолидации дагестанского общества. Какой же был наш подход к подготовке такой щекотливой темы? Сначала мы выступали со статьями по этой проблеме в газетах «Дагестанская правда», «Махачкалинские известия» и во всех национальных газетах (газета «Илчи» даже перевела статью на лакский язык). Основные идеи книги были озвучены также в нашем выступлении в телевизионной программе «Акценты» (ГТРК «Дагестан»). Затем специально была издана брошюра «Дагестанский народ: новый взгляд на старую проблему» (1 тыс. экз.) для участников (300 чел.) республиканской научно-практической конференции «Национальная политика и межэтнические отношения в многонациональном регионе» (24 ноября 2009г.). В начале 2010 года был проведён круглый стол участников «Конгресса дагестанской интеллигенции» в Дагестанском госуниверситете, где мы выступили с докладом «К вопросу о понятии и содержании «дагестанский народ, путях его формирования». Одновременно все участники (110 чел.) получили ту же, выше названную брошюру.
После выхода книги «Мы – дагестанский народ» состоялось наше выступление на пленарном заседании Всероссийской научной конференции «Двадцать лет российских реформ: итоги и перспективы» (14 октября 2011г.) с докладом «Формирование национально — государственной идентичности дагестанцев – россиян в современных условиях». Все участники конференции, а также и все члены (50 чел.) оргкомитета III Съезда народов Дагестана получили книгу, не говоря уже о наличии её в республиканской и вузовских библиотеках, реализации через торговую сеть.
Мы так подробно остановились на этих обстоятельствах, потому что, осмысливая и описывая современные проблемы и синдромы дагестанского общества с предельным напряжением интеллектуальных и душевных сил, так хочется найти выход из нашего ментального оцепенения.
Ещё раз вкратце напомню читателям, о чём книга «Мы – дагестанский народ», на какие вопросы там можно найти ответы. В основе работы лежат концепция социально-экономических, исторических, политических, культурных, политико-образовательных, политико-психологических трансформаций идентичности дагестанцев с древнейших времён до первого десятилетия XXI века и методологическая цепочка: «возникновение мысли – её рефлексия – целенаправленная экстериоризация (донести мысль до чужих сознаний) в знаковой форме – фиксация в знаковой форме». Делаем попытку ответить на вопросы: кто я, кто мы, кто они? Какие мы? Каковы наши ценности? К чему мы стремимся? Кто и что мешает консолидировать современное дагестанское общество? Как преодолеть раскол в обществе? Каково ценностно-смысловое содержание понятия «дагестанский народ»? Какие вызовы и опасности существуют ныне на пути формирования дагестанского народа? Каковы неосознанные базисные элементы политико-культурной матрицы, иначе говоря, неосознаваемые элементы идентификационного образа Дагестана и дагестанцев (продол-жение идеи книг «Что есть дагестанское общество сегодня?» (Махачкала, 2007), «Дагестан… и герменевтическое непонимание» (Махачкала, 2008)? Адекватна ли своей онтологической сущности идентификация дагестанца лишь по этнической принадлежности? Является ли только такая идентичность объективной, корректной, нормативной в многонациональной республике? Не возникают ли противоречия между понятиями «Мы» и «Они»? Признана ли в республике большинством идеология идентификационной триады: гражданская идентичность «Я – россиянин», региональная идентичность «Я – дагестанец», этническая идентичность «Я – представитель народа»? Как вызвать у молодёжи чувства идентичности с Дагестаном – Россией? Какие именно институты и ценности навязываются, а какие можно считать порождёнными волей и потребностью граждан Дагестана? Какие у нас главные ресурсы для осуществления конкурентоспособности Дагестана? и т.д.
Нашу работу надо рассматривать как приглашение к дальнейшему изучению и осмыслению названной проблемы. Однако, у нас есть непонимание – почему вокруг этих ответов на поставленные вопросы нет серьёзных дискуссий, нет серьёзного критического научного анализа. О каком научном процессе можно говорить без конкурирующих идей, площадок, подлинной критики? Но этого нет в Дагестане. Как правильно подчеркнул в своей аналитической статье «Позитивно-виртуальный Дагестан» кандидат политических наук, известный журналист Ханжан Курбанов: «В Дагестане пока не сложилось сильное, вменяемое, адекватное и объективно-научно-образовательное интеллектуальное сообщество со своим здравым голосом правды и беспристрастности». Не помню ни одного случая, чтобы руководители республики в последние десятилетия апеллировали к философам, политологам, социологам… Приходится с грустью признать, что во многом это заслуженно. Потому что у нас нет ни центра внимания, ни принципиальных дискуссий, ни дискурсов, а есть «круглые столы» и «форумы», где обо всём говорят понемножечку. По – моему, то, что адресовано «всем», не нужно никому. Не могу вспомнить, чтобы когда-либо правительство для запуска какого-то рода проектов вначале провело социсследование…»
А идеи, существующие в виде предложения в нашей работе, нуждаются в признании или опровержении. Ведь истина редко бывает одномерна и неоспорима. Без дискуссии они не могут «выходить» в практическую политическую деятельность. «Некомпетентные люди занимают нишу из-за молчания компетентных» (Эдуард Уразаев). Откуда в научной системе такая пробка: все молчат? Где наш мощный интеллектуальный потенциал столицы? Один отзыв в «Дагправде» (8 июля 2010г.) кандидата политических наук, журналиста Эдуарда Эмирова «Ресурс идентичности в контексте модернизации Дагестана» и аннотация в рубрике «Пять книг недели» («Независимая газета», 22 июля 2010г.) Это очень мало. Мне как автору при серьёзных стараниях не удалось вовлечь «говорящий и пишущий класс» в поддержку или против фабулы книги. И обвинить их было бы невежливо. Мы понимаем, что Дагестан и дагестанцы не могут двигаться вперёд в условиях, на наш взгляд, самой конфликтной территории России, нестабильности по синусоиде без культурного и духовного самоопределения, без своей идентичности. Именно в дискурсивных практиках происходит идеологическая социализация людей, формируется и идентичность. Дискурсы связывают изначально разнородные элементы в относительно устойчивое единство и таким образом производят систему базисных ценностей. Без системы базисных ценностей, доминирующей в дагестанском обществе и разделяемой большинством населения, общество не обладает единством, не способно осмысленно и согласованно решить крупные социальные задачи. Её основу составляют – гражданственность, человечность, патриотизм. При этом, как отметил В.В. Путин, идентичности «не подходят три типа идеологии. Первый из них – идеология советского времени, от которой общество ушло навсегда. Второй – монархизм и фундаментальный консерватизм тех, кто идеализирует дореволюционную Россию (применительно к нам – дооктябрьский Дагестан – А.М.). Наконец, третий тип идеологии, неприемлемой для России, — это западный ультралиберализм».
Таким образом, проблема формирования национально-государственной, гражданской, коллективной идентичности как ключевого приоритета дагестанской внутренней политики является условием существования, равновесия и стабильности социально-экономической и политической системы Республики Дагестан в тревожной обстановке современных вызовов, угроз, экстремизма, террора, выживания, обновления, очищения, конкуренции и глобализации. Такое понимание и такой подход подтверждают видение нашего земляка, выдающегося мыслителя современности, академика Российской академии наук, директора Института философии РАН Абдусалама Абдулкеримовича Гусейнова: «Пока не будет предложена надклассовая, надэтническая, надрелигиозная идея, опирающаяся на справедливость и принятая всеми в качестве справедливой, состояние раздоров не прекратится».
Абдулла Магомедов,
профессор политологии
P.S. Желающие приобрести книгу «Мы – дагестанский народ» могут получить её и в нашей редакции. Справки по телефону: 8 (903) 480-06-40.
