Основные ценности медицины — лечение больных, облегчение их участи и сострадание — имеют древние корни, в течение тысячелетий они были востребованы неоднократно и в самых разных ситуациях. Большинство врачей усвоили эти ценности и руководствуются ими в своей клинической практике. Магомед-Расул Гаджиевич Дациев всю жизнь следовал этим постулатам. Работая в Республиканской клинической больнице, за годы врачебной практики он наблюдал невероятный взлет авторитета медицины, за которым последовал быстрый спад, продолжающийся и сегодня.
— Магомед-Расул Гаджиевич вы уже 39 лет в медицине. Что для вас медицина, и почему из всего многообразия профессий вы выбрали именно врач-реаниматолог ожогового отделения?
— Меня всегда интересовала эта область знаний. Я с детства мечтал стать врачом. Будучи еще школьником, я изучал статьи из области медицины. И мне в принципе все равно было, каким стать врачом, главное лечить людей. Я окончил Дагестанскую государственную медицинскую академию. Но изначально я одновременно подавал документы на два факультета. Я думал, в медицинский очень сложно будет поступить, т. к. именно в этот ВУЗ всегда был очень большой конкурс. Поэтому я решил поступить на ветеринарный, а оттуда как- то удастся перейти в медицину. Но мне посчастливилось, я удачно сдал экзамен и в тот и в другой ВУЗ. Но свой выбор остановил именно на ДГМА.
— Кто повлиял на ваш выбор профессии?
— Как таковых медиков у меня в роду нет. Просто по молодости у меня были друзья медики. Они были старше меня. В студенческие годы я с ними жил на квартире. У меня всегда была тяга к знаниям, отличался любознательностью. Эти годы не прошли даром. Общение с ними в какой-то мере поспособствовало моему увлечению медициной. Вообще медицина, очень интересная область знаний. Очень увлекательная.
— Почему именно ожоговая реанимация? В медицине ведь много разных направлений.
— Реанимация может и не была моей мечтой, но я хотел лечить наиболее тяжелых больных. Когда в Центральной больнице открылось реанимационное отделение, это было в 1978 году, я сразу попросил меня перевести туда. Реанимация — лечение тяжелобольных, порой находящихся на грани между жизнью и смертью — для меня всегда казалось, что это и есть настоящая медицина. Чего нет в других направлениях данной сферы. Поэтому я целенаправленно пошел в реанимацию. Потом уже через некоторое время, когда ожоговый центр из Каспийска перевели в Махачкалу, здесь открыли реанимацию для ожоговых больных. И меня попросили стать заведующим этого отделения. Т. о., в 1991 году я начал свою работу уже в качестве заведующего реанимационного ожогового отделения.
— Магомед-Расул Гаджиевич, у вас богатый опыт работы. Откуда черпаете знания?
— Каждые 5 лет, мы проходим курсы усовершенствования. Первоначально я прошел специализацию в Казанском государственном институте усовершенствования врачей. Затем специализировался в Институте им. Склифасовского. Кроме того, здесь неоднократно, в нашем медицинском институте есть факультет усовершенствования врачей. Что касается участия во всевозможных конференциях, будучи реаниматологом, как-то не удается часто где-то бывать. Потому что я не могу бросить своих пациентов. Но когда бывают местные конференции или приезжают гости из соседних стран, то обязательно присутствую. У нас здесь недавно был Всероссийский Съезд хирургов России. Также ежегодно проводятся всевозможные семинары. В Новгороде был Международный съезд комбустиологов (ожоговый специалист), там присутствовал заведующий нашим центром. Все постулаты и доктрины, принятые и обсуждаемые на этих съездах, мы изучаем здесь. Знания стали необъятными. Круговорот — одни идеи рождаются, другие отмирают. Трудно угнаться. Спасает самообразование. Нам доступны медицинские указания Всероссийского ожогового центра, т.е. о всех новейших знаниях в медицине мы информированы — стараемся быть на уровне. Так как случаи бывают разные и в медицине до сих пор остаются нерешенные и не разгаданные вопросы.
— Значит, знания пополнялись не только из теории, но и на практике?
— А как же! Когда мы теоретические знания применяем на практике, мы видим результат, мы приобретаем практический опыт. Хотя не все теоретические знания, которые внедряются в медицину, оправдывают себя на практике. Только практические навыки, опыт позволяют лечить больных.
— Сегодня среди больных, поступающих в ожоговый центр, больше молодежи или же взрослого населения. Какова статистика?
— Всегда больше молодежи, особенно много детей. Среди наших больных 60 % это в основном дети до трех лет. Основные причины — ожоги кипятком. Родители где-то недоглядели, а ребенок уже с ожогом. Молодежь поступает сюда в связи с неосторожным обращением с горючими веществами, либо после ДТП. Старики к нам поступают реже, но при этом они очень плохо переносят болезнь. Если для молодежи критический ожог — это 60-70%, то для пожилых людей этот показатель составляет 20-30 % поражения кожи.
— Какие медицинские рекомендации, научные труды были изданы вами за годы вашей практики, которые в последствие были признаны медицинской общественностью?
— Получая квалификацию, мы обязательно должны квалификационной комиссии предоставить несколько статей, написанные нами в течение этих 5 лет. Да и не только статьи, у нас есть и свои разработки в нашей области. Вот у меня, к примеру, 2 изобретения. Одно изобретение на выставке медицинских технологий в Сочи получило серебряную медаль. Это кровать для ожоговых больных. В создании этого изобретения помимо меня принимали участие заведующая ожоговым отделением и мой брат — инженер, который воплотил наши задумки в жизнь. Мною написаны методические указания, множество статей — как итоги моих наблюдений, практических навыков. Например, из последних – « Осложнения ожоговых больных пожилого возраста», «Анализ летальности пациентов пожилого возраста». Они все опубликованы в муниципальной печати.
— Во многих учреждениях проблема нехватки специалистов. А в вашем отделении как обстоит с этим дело? Насколько популярна эта профессия среди молодежи?
— Нельзя сказать, что эта профессия привлекательна. Не все молодые специалисты выдерживают. Иногда поступают такие тяжелобольные, что даже схватиться не за что. В итоге к нам попадают единицы из молодых специалистов. В хирургическом отделении, там, где лечатся локальные ожоги, есть молодые специалисты. Молодежь из медицинских профессий больше привлекает гинекология, хирургия.
— Молодые специалисты часто обращаются к вам за помощью?
— Конечно. В силу своего богатого опыта, я консультирую их, вместе обсуждаем возникшие проблемы.
— Поговорим о состоянии сегодняшней медицины, применительно к вашей профессии. Какие достижения уже есть, и какие проблемы остались нерешенными?
— Сегодня медицина находится на стадии модернизации. Предполагаются, что выделят крупные денежные средства из бюджета. Но наведен только внешний лоск, а на самом деле проблемы глубже и решения их еще не найдены. Но главное лед тронулся. Сдвиги есть, но хотелось бы, чтоб перемены скорее наступили. На сегодня одной из главных проблем остается — острая нехватка современной специализированной аппаратуры, позволяющей осуществлять круглосуточный мониторинг основных жизненно важных параметров пациентов, проводить реанимационную и интенсивную терапию больным в остром периоде ожоговой болезни (ожоговый шок и острая ожоговая токсемия). В ожоговом отделении должны быть специальные кровати «клинитрон». За счет эффекта "плавучести" в результате равномерного распределения давления на тело больного уменьшаются болевые ощущения, а обдув сухим стерильным воздухом с регулируемой температурой в диапазоне 26-40 градусов С способствует заживлению ран. У нас есть подобная кровать, но, к сожалению, в единственном экземпляре и то подаренная спонсором. К сожалению, она уже вышла из строя. Самое ценное в мире — это здоровье человека. Люди, которые заботятся о здоровье нации, это врачи, а как заботиться, когда нет всех необходимых условий.
-Магомед-Расул Гаджиевич, у вас за плечами определенный жизненный опыт. Оглядываясь в прошлое, вы можете сказать, что довольны всем, ни о чем не жалеете…?
— Даже сейчас, имея возможность, я не хочу уходить из медицины, но уже возраст берет свое. Уже трудно работать, но я люблю эту работу. Скорее всего, я не поменял бы эту профессию. Если бы мне удалось начать жизнь заново, я бы начал еще более энергично, например, занялся бы медицинской наукой.
— На ваш взгляд, когда было легче в медицине, в те советские годы или же сейчас, в условиях 21 века?
— Особой разницы я не чувствую. Но сейчас требования к врачам более строгие, чем тогда. В научном плане здравоохранение шагнуло вперед, но в каких-то моментах мы остались позади.
— Ваши заслуги в области медицины отмечены руководством республики. Я знаю, что вы удостоены звания Заслуженного врача Дагестана. Положа руку на сердце, можете сказать, чего бы вам еще хотелось ?
— Мне уже 70 лет. Хочется и дальше работать, но уже чувствую, что мне сложнее работать. Работа очень напряженная. Хотелось бы остаться в медицине, но работать уже в более спокойной обстановке. Я бы поработал еще настолько, насколько хватит сил, но хочется уже и отдохнуть.
— А не хочется посвятить себя научной работе, передать свой опыт молодому поколению?
— Такое желание есть. Я бы с удовольствием поработал в медицинском ВУЗе. Посвятил бы себя преподавательской деятельности.
Беседовала Жаният Хасаева
