к 150-летию Дж. Коркмасова
История без правды — одна немощь!
Ложь — союзник зла и тирании!
Анатолий Коркмасов
В контексте Повести, вылившейся со страниц архивной папки отца, казалось бы, разрозненные факты, катализировали давно длящийся процесс.
В канун, во всех отношениях, весьма знаменательного года, подвожу итоги, делая отчет сегодняшним днем, трансформируя синтез, слившихся событий и фактов 100-летней давности.
«Какой же то был путь? — лишь путь обмана.
Но, это не тот уголок, чтоб вотчиною быть
Наместников последнего тирана.
Велик тот день! До нового сраженья!
Народа ты услышишь прославленья и,
Воспоет тебя писатель и поэт
в стихах и в прозе.
В стране, где не померкла луна пророка.
Где свеж простор равнины и воздух гор.
Живая мысль, не скованная штампом».
Таким образом, маршрут экскурсии обозначен, отправимся следом.
«Повесть…» конструктивно, разбита на структурные прологи.
Их канва взаимосвязана с фабулой: — фактической стороной повествования:- сюжеты собственной жизни, отца и деда.
Однако, «Никогда не знаешь, садясь за перо, куда приведет. Взялся, -учит Ромен Роллан, — пиши только то, о чем думаешь, знаешь, чувствуешь, веришь, искренне переживаешь.»
Вот, и эта история, посвящённая Памятнику, планируемая закруглиться грандиозной манифестацией на площади праздника: — 55 лет спустя, восшествия на пьедестал отечества – Коркмасова, потребовала на марше Эпилог:- Завершить 2025 год еще и доброй традицией, положенной правительством Республики.
ПРОЛОГ — 1
Перебирая документы в архивах памяти, оживают лучшие фрагменты из жизни замечательных людей.
Будто годы не помеха, но я давно не видел их; кто потерялся, кто уехал, кого-то вовсе нет в живых. «Что с памятью моей стало, то что было не со мной, помню. А степная трава пахнет горечью… Просыпаемся мы – и грохочет над полночью — То ли гроза, то ли эхо прошедшей войны».
Помню, жизнь стремилась и росла намного интереснее, мы были лучше и добрей, да и страна была другая.
И, вдруг, я понял в чем секрет: — того, не зная сами, были мы тогда свободными людьми. Свободными от интернета, свободными от всяких голосов. Нам не называли веру конфессий и их навязчивых советов, скорей хвать не нужный хлам.
Жизнь весело текла и все, как будто, было по плечу, А может быть уже старею и потому ворчу? Время – стеснен его полет, но, притворяться так и не научился и, так по-прежнему «шучу».
А жизнь, на самом деле, вовсе не сказка и очень проста, если неймется невежеству всяких раз ее усложнять.
Не много говорить, любили наши предки, считали позором для себя не поспеть за данным словом.
С экранов не кривлялась под фанеру всякая попса и потребительская послушность, фальши, отяготившие нас теперь «обычай», дурных условностей, приличий.
Добро, творилось не по случаю – злу, была всегда преграда.
Мишура не неслась в угаре торжествующего самообмана, не порхали вертлявые мотыльки, стремглав уносясь бездумной стаей в пасть демона.
Чуткий барометр — жизнь, игнорировала конвульсию и скачки давления курса на жадность, спрос на лицемерие друзей не узнающих.
Путь к знанию и размышлению: — мы знали— это самый благородный путь, путь подражания — самый легкий и путь опыта — самый горький путь.
Во главе угла, держали – его величество труд. Эликсир, избавления от заурядности: — повзросление вынашивая мудрость, цивилизационного прогресса.
Не позволительной роскошью было бы злу, одержать победу ненавистью.
Но, исторические корни дагестанского древа необычайно крепки.
В который уж раз перебираю, сохраненное наследие: — Собрания, приумноженное богатство: — кладезь архивных папок династии.
ПРОЛОГ- 2
Миновав историческую веху: — 7 ноября 2025 года и, как бы, поощряемый предками, исполнивший внутренний и социальный долг:- Миссия была определена рождением, мобилизованный благодатной тишиной кабинета, раскрываю заветную папку с литером: — «ОТЕЦ». Вдумчиво перелистываю сокровище.
Сколько же с той счастливой поры воды утекло в жизни, рожденного на Западном берегу Седого Каспия: — «ангела с картины Корреджо»? (Ф. Нансен, «Через Кавказ на Волгу».1925 г.)
Бьют дождинки по щекам уже впалым: — для Вселенной сто лет – это мало. Страницы в контексте повести, стимулируют память 100-летней давности: — это годы в которых задержимся на ключевых: 1925 и 1931, 1934 и 1970, 1971 и 1989, 1997 и 2007, 2009 и 2011 -2013, 2017, июль 2022 года и, наконец, выраженную потребность счастливого дня: — 7 ноября 2025 года.
С этих рубежей, где хронологически, где то совмещая порядок, но поступательно, не расчленяя единство, соблюдая исключительный принцип – Это непрестанная борьба жизненных энергий, смертельная схватка нового со старым и каждое более значительное событие — поле битвы сражений:- ослабнешь, можешь не дойти!
Начнем складывать слова и музыку, композицию бусинками разноцветного ожерелья – попурри в сопровождении «Времен года», под эти звуки, охватывая календарно ключевые границы столетий.
Эпоха — крупнейшая единица процесса- своеобразный рубеж в развитии, как покажет отчет, характеризующийся отдельными признаками и внутренней связью- переход от одной эпохи к другой, представляет переворот в одной или нескольких сферах жизни.
При этом на отдельных моментах мы фокусируем, вовсе, как говорилось, не соблюдая хронологию — было бы не выделить то или иное значительное событие, явление.
Этими мотивами и обнимаются настроения этой — «Повести без вырванных страниц».
Феномен: — прошлого в будущее маршем и гимнами сегодняшнего дня!
Финал истории ля-комедии: — триумф Джелала Коркмасова!
Памятник – «человеку — эпоха»: — словно нерушимая скала, возвышается в фундаменте новой жизни.
Краеугольный камень восхождения, священный Обет и Символ, не исчезающий Ориентир – Республика!
За непреступной стеной, драгоценность – привет Земля отцов!
На стратегическом пути Востока: — Это Дагестан, он Гегемон Кавказа!
В грозы, стихию и мрачные дни военных опасностей, под мирным небом: — это жизнь, сплоченных Российской Федерацией.
Счастливый день календаря 7 ноября 2025 год. Памятник «Главному архитектору Республики», открывает глава РД. Историческую роль С.А. Меликова, в этой связи, очень трудно переоценить. Это планеты сошлись, выстроив пирамиду светочи.
— Директива политика на корню государственник, выставил Ориентир:
«Образец, высочайшей культуры, образец образованности, образец несгибаемой воли и истинной преданности своему народу и всего отечества.
Источник, вдохновенья, наших стремлений, сделать Дагестан единым, сильным и процветающим».
Значение, пережитого в канун грядущего 150-летия Дж. Коркмасова, — грандиозно!
Этот, эволюционный шаг Дагестана, достойный вклад в мировую историю, на магистраль создателя Республики, очень символично.
Событие чрезвычайной важности новой и новейшей истории!
Теперь, когда на площади праздника шум победных литавр поутих: — оценим случившееся.
Мужество высоконравственное, кардинальное настолько: — К нему, не раз и не два, будут обращаться современники и потомки; вдумываться, анализировать, писать, выпрямляться и строить прогресс во всех сферах и областях!
Символично, Памятник основателю государства РД «человеку эпохи», явился именно там, в тот именно день, в этот именно час, где Коркмасов 8 октября 1931 года торжественно открывал рождение Дагестанский государственный университет, приуроченное к 14 годовщине Октября.
ПРОЛОГ — 3.
Землетрясение в Дагестане, Севастополь, Индийский океан и Памятник
1970 г. – 10 мая. Вести о бедствии донеслись в пути к Севастополю. Графская пристань встретила с объятиями.
26 августа – провожающие: штаб командующего, семьи близки, оркестр- гремит марш «Славянки».
Боновые ворота позади, впереди утренний туман -Босфор -Дарданеллы и следом Гибралтар, проходим по боевой тревоге.
Полигон «холодной войны» еще теплится. Суэцкий канал, закрыт, идем Атлантикой в бригаде 8-й «Индийской эскадры» кораблей специального назначения под флагом «ЭОС- научно- экспедиционная океанография.»
Пик Африканской пирамиды – «Мыс Доброй Надежда» с ревущими 40-ми, за кормой.
Конец октября корабль лег в дрейф, встав на внутренним рейде столицы исламской Республики Мале — атолла Каафу.
Пачка писем, доставлена на борт консульством. Из них для меня 3:-мамы, сестры и Отца.
Он сообщает; — сменил деятельность. Просьба, отстраивать новый поселок, вместо разрушенной землетрясением Кум-Тор-Калы, удовлетворен и с головой окунулся в его созидание».
Мама в письме ворчит: «поселился в палатке и денно и нощно не покидает стройки. До дома менее часа езды, хоть делал бы перерыв дома на воскресных: — отвечает:
— Я строю Памятник отцу!»
Это письмо с Постановлением Верховного Совета РСФСР, экспонировалось, как объект на Выставке, подготовленной ЦГА РД в 2020 году, посвященной 50-летию землетрясения.
ПРОЛОГ – 4. Встреча
с Георгием Димитровым
Летом 1934 г. с отцом я провел в Грузии, где довелось познакомиться с Георгием Димитровым, а впоследствии встречаться с ним в Москве. Мы, пионеры тридцатых годов, вместе со всем народом, остро переживали события , развернувшиеся тогда в Германии. Фашистский путч, узурпация государственной власти, поджог рейхстага и спровоцированный судебный процесс над Г. М. Димитровым, глубоко взволновали советских людей.
Все следили за ходом этого судилища. Трудно описать, как были восприняты блестящие отповеди Димитрова, этому беззаконию.
Благодаря исключительной стойкости, мужеству, глубочайшей вере в правоту своего дела Димитров, находясь в застенках, разоблачил перед всем миром сущность фашизма.
Задуманная расправа не удалась. И вот мы узнаем, что Георгий Димитров в Москве! Сейчас словно фотографическая пленка, память воссоздает его снимки в газетах и журналах тех лет.
В Грузии мы отдыхали в доме отдыха ЦИК СССР и ЦК ВКП (б) — «Ликани», неподалеку от Боржоми. Дом отдыха был расположен в бывшем имении брата царя Константина. Окружавший дворец лесопарк простирался вдоль берега Куры, протекавшей в этом месте по сравнительно узкому ущелью. На склонах ущелья, поросшего смешанным лесом, возвышались развалины замков — аванпостов Грузии в бесконечных войнах с иноземными захватчиками.
Вдруг разнесся слух о том, что в «Ликани» на отдых должен приехать Димитров. Все были взволнованы предстоящей встречей. Не могу воспроизвести дня, но помню, что время было послеобеденное. Все отдыхали.
Как большинство в этом возрасте, будучи убежденным противником послеобеденного сна я находился на террасе, исправляя неполадки велосипеда. Неожиданно мое внимание привлек шум прошуршавших по гравию шин. К террасе подъехали два автомобиля. Из первой вышел человек выше среднего роста, в сером костюме. Его внешность показалась мне знакомой. Легко поднявшись на террасу, он мягко улыбнулся. Это был Георгий Димитров.
По установленному распорядку в 5 часов вечера отдыхающие собрались на террасе пить чай. Здесь же завтракали, обедали, ужинали за общим столом. О том, что приехал Димитров, знали все и разговоры за чаем шли только об этом. Но Георгий Михайлович, очевидно, устав с дороги, к чаю не вышел.
Он был встречен дружными аплодисментами всех присутствующих во время ужина, когда появился за столом вместе с матерью и сестрой. Присутствующих покорила исключительная скромность и простота, я бы даже сказал, чисто детская застенчивость, проявившаяся при оказании ему восторженного приема.
Как правило, за столом занимал председательское место и был бессменным тамадой старейший член партии, в то время председатель Совнаркома Грузии и ЦИК ЗСФСР — Филипп Евсеевич Махарадзе.
При появлении Димитрова Филипп Евсеевич встал и хотел было уступить ему место. Димитров смутился, покраснел и, решительно отказавшись занял одно из свободных мест. На этом памятном ужине в адрес Георгия Михайловича было высказано много теплых слов.
У Димитрова был высокий лоб, начинающие седеть вьющиеся волосы, умный спокойный взгляд. По-русски говорил он свободно, без акцента. Рассказывал с юмором. Даже как — то не верилось, что совсем недавно этот человек находился в фашистском застенке.
Поселился Г. Димитров на втором этаже, в угловой комнате. Виделись мы ежедневно за завтраком, обедом, ужином. Георгий Михайлович охотно уделял ребятам часть своего времени; гулял по парку, рассказывал о Болгарии, ее истории, о совместных битвах болгарского и русского народов с общим врагом, о жизни болгарского народа, его борьбе за свои права.
Особенно тепло говорил о детях. На рассказы о только, что пережитом поединке с фашизмом был скуп, очевидно, учитывая наш возраст. Из услышанного мне особенно запомнился эпизод его случайной встречи в фашистских застенках с Эрнстом Тельманом, во время которой они обменялись взглядами и сказали друг другу: «Здравствуй Тельман!», «Здравствуй Димитров». Одного вели с допроса, другого на допрос.
Георгий Михайлович любил, уделяя нам время, строить шалаши, которые в шутку называл «явочными квартирами». Никогда не изгладятся из памяти часы, проведенные в этих «явочных квартирах» в знойные дни и вечера при костре, с традиционно запеченной картошкой. Совершались и далекие прогулки по окрестностям. Чаще всего ходили за Куру, к развалинам старого замка, живописно расположившегося на одном из утесов. Во время этих прогулок в безопасных местах упражнялись стрельбой по целям. Давали пострелять и нам. Георгий Михайлович был среди первых стрелков. Между вечерним чаем и ужином обычно играли в волейбол и теннис. Причем каждый из ребят, да по-моему и взрослых, старались попасть в команду с Георгием Михайловичем.
Помню такой случай. В ходе игры в волейбол Георгий Михайлович заметил, что ему делают снисхождение. Ему это очень не понравилось и он потребовал одинакового подхода ко всем игрокам.
Вставал Георгий Димитров рано, засиживался вечерами. Его письменный стол, заваленный книгами, газетами, журналами, письмами — был обращен к стеклянной двери, выходившей на террасу, чаще всего открытой.
В нее и открытые окна мы, часто проходя мимо, наблюдали за его столом пишущим или углубленного в чтение.
Вечерами на террасе второго этажа собирались. Беседовали, читали, играли в нарды, шахматы, домино. Во всем этом Георгий Михайлович был активным участником. Научился играть в нарды, в ознаменование чего ему была преподнесена эта игра в красиво оформленной коробке.
Как-то дочь Филиппа Махарадзе — Тамара решила обучить Георгия Михайловича говорить по-грузински и несмотря на то, что занятия эти проходили урывками, сравнительно скоро он мог оперировать наиболее употребимыми словами и выражениями. Она же подарила ему Шота Руставели в переводе К. Бальмонта.
Помню, как-то днем я читал только что вышедшую в свет, вызвавшую большой интерес книгу Ю. Лебединского «Неделя».
Проходя мимо, Георгий Михайлович поинтересовался, что я читаю. Я показал ему книгу. Бегло просмотрев ее, Георгий Михайлович сказал, что она, очевидно, сильно написана, он прочитал на нее рецензию и попросил меня, когда прочту, дать ему. Я конечно, тут же протянул ему книгу и попросил взять насовсем.
Запомнилась поездка группы отдыхающих с Димитровым и его сестрой в Бакуриани. В группе были Махарадзе, и один из председателей ЦИК СССР Газанфар Мусабеков, работавший вместе с отцом в Президиуме Совета Национальностей ЦИК СССР, видный советский военноначальник командарм А. Корк — наш сосед по дому в Москве, в то время начальник Академии Генерального Штаба РККА и другие.
В честь приезда Димитрова в Бакуриани, где стояла воинская часть, был выстроен почетный караул. Приняв рапорт командира, Димитров вместе с командармом А. Корк обошел строй, поздоровался с красноармейцами, отвечавших ему дружным «Ура!»
Затем он обратился к ним с краткой речью. Тогда, за семь лет до Великой Отечественной войны, пророчески прозвучали его слова о том, что советский и болгарский народы спаяны кровью, совместно пролитой в борьбе с агрессией и контрреволюцией, поэтому дружба их прочна и покажет себя в грядущих боях с фашизмом.
После торжественного приема был дан большой концерт силами красноармейской самодеятельности. Я с нетерпением ждал отца, который также должен был прибыть в «Ликани».
По его рассказам я знал, что с Георгием Михайловичем они знакомы еще с лета 1921 года. У них были совместные друзья, с которыми решались сложные задачи по предотвращению готовящейся в те годы второй Антанты интервенции против нашей страны с территории Балканских государств.
После приезда отца я часто видел его с Димитровым и Махарадзе, с которым он был связан личной дружбой еще со времен политической эмиграции во Франции, а затем совместной работой в Кавказском Крайкоме и правительстве ЗСФСР (1919-1922 гг.).
Беседы шли на волновавшие общественно-политические темы, жгучие вопросы современности.
Незадолго до отъезда Димитрова в «Ликани» приехала пионерская организация Грузии.
Пионеры приветствовали Георгия Михайловича, избрали его почетным членом своей организации, повязали пионерский галстук. В этом галстуке в окружении пионеров Димитров сфотографировался в парке.
Вскоре Георгий Михайлович уехал. Через несколько дней уехали и мы.
Вторично я увидал Димитрова в Тбилиси на проводах. По военно-Грузинской дороге его провожала большая группа ответственных работников Грузии, ЗСФСР, других членов правительства СССР, находившихся на тот момент в Тбилиси, среди них был и отец.
Вскоре мы все вернулись в Москву, где жили напротив Кремля в Доме Правительства.
Как-то возвращаясь со школы, я неожиданно увидел Георгия Михайловича. Выйдя из подъезда, он направлялся к машине. Подбежав к нему, я поздоровался. Он удивился встрече, спросил, что я тут делаю. Я ответил, что тоже живу в этом доме. Он улыбнулся и пригласил зайти в гости. После этой встречи среди товарищей я долго ходил в героях.
Сейчас на стене этого дома (Дом Правительства, улица Серафимовича, №2), со стороны Берсеньевской набережной к Обводному каналу Москва реки, водружена мемориальная доска с барельефом Георгия Димитрова.
Вернувшись после отдыха в Москву, он занял пост Генерального Секретаря Коминтерна. Отец собирался сделать Димитрову подарок в память о Дагестане.
Случилось так, что когда подарок был привезен из Дагестана в Москву, отец неожиданно заболел.
Подарок состоял из инкрустированных письменных принадлежностей, настольной папки для бумаг и трости с памятными надписями.
И вот я по поручению отца, с этими подарками у Георгия Михайловича. Принял он меня радушно, усадил пить чай, расспрашивал о учебе, пионерских делах и искренне восхищался красотой, изяществом изделий и умением их творцов — дагестанских мастеров.
В последующие годы мне довелось еще несколько раз видеть Димитрова и разговаривать с ним, когда он бывал у нас дома, а также в гостях на нашей подмосковной правительственной даче.
Все это всплыло в моей памяти при просмотре телевизионных кадров, связанных с посещением болгарской делегацией нового селения Коркмаскала, возникшего год назад на новом месте взамен разрушенного землетрясением, прославленного в истории селения Кумторкала.
Джелал-Эраст Джелал-Эддинович
Коркмасов
Махачкала, 1972 г.
(Продолжение следует)
